Денис Максимов

Антон Ефимов: Расскажи, где учился, наверное, прямо со школы интересно?

Денис Максимов: Учился в обычной школе, на «Хуторах». «Хутора» - это район такой есть недалеко от Савеловского вокзала, 1-ая и 2-ая Хуторские улицы, непростой район. Насколько я знаю, из моего класса успеха добились немногие. Но я сразу после вот такой обычной школы решил поступать в МГИМО.

АЕ: Серьезный шаг после обычной школы в МГИМО.

ДМ: Да. Мне папа набрал рекомендаций из Государственного Таможенного Комитета, и я пошел в МГИМО, но не прошел медкомиссию, сказали, что плохое зрение, и меня не возьмут. Наверное, вербовали там половину.

АЕ: А потом куда?

ДМ: Я сразу же пошел подавать документы в иняз, но не поступил с первого раза - недобрал баллы. Потом решил готовиться - позаниматься с репетиторами. И репетитор мне сказал прямо на первом занятии, что ему совесть не позволяет с меня деньги брать, потому что экзамен мне не сдать по-любому. В иняз не поступил (хотя немецкий сдал на 5, срезался на русском), на следующий год прошел в педагогический институт на факультет иностранных языков.

АЕ: То есть ты хотел языки учить, а какой язык выбрал?

ДМ: Немецкий, и потом долго жалел, потому что на втором курсе все, кто учил английский, начали работать официантами, они буквально забили на учебу и пошли официантами в «Олимпик Пента», он тогда только открылся, «Ирландский Дом» на Бакунинской, был такой магазин валютный, и все пошли работать за 100-120 долларов. Мы на немецком сидели и завидовали, потому что с немецким никого не брали ни в официанты, никуда. В результате англичане к пятому курсу так и были старшими официантами, а немцы, которые хорошо учились, работали в банках и в СП. Меня же устроили по знакомству в СП «Burda Moden». Там тогда вдруг решили, что неплохо бы начать рекламу продавать.

АЕ: Значит, никакой рекламы тогда в «Бурде» не было. А это какой год был?

ДМ: 1994. Рекламы там не было вообще, у СП было несколько направлений деятельности: магазин, школа шитья, но главный бизнес был издательство на русском журнала «Burda Moden». Тогда приехали два спеца из Германии (Альфред Кюппер и Йохен Тиль)и говорят: «Давайте мы вам будем рекламу продавать в России». Так вот и попал я туда к этим двум очень крепким немцам, которые меня сначала восприняли как русского шпиона, который должен подрывать их бизнес с русской стороны. А я стал упорно работать. С Альфредом и Йохеном работаем вместе и дружим по сию пору. Я им очень благодарен.

АЕ: Поднимать с нуля рекламную службу?

ДМ: Да, с самого начала. Первые рекламные страницы пошли, я тогда ещё выставлял счета, проверял пленки, отсылал их в Германию, сам паковал, сам отправлял. Ну а потом пошло-поехало, пошли знакомства, и все как-то закрутилось…

АЕ: А тогда у тебя только «Burda» была?

ДМ: Только «Burda» была. В 1995 году сказали, что будет «Лиза», в «Burda» уже хорошие деньги шли, и «Лизу» тоже все хорошо восприняли, тоже деньги пошли. А в 1997 году я ушел в Hachette, я поработал три года в «Premiere» . В Hachette была такая крепкая школа, энтузиасты все были. В общем, они меня научили, то есть у меня была немецкая школа из «Burda» и вот тут британская школа. А потом в 1999 ко мне Burda обратилась с предложением вернуться.

АЕ: То есть это они пригласили, не то что ты сам разочаровался в Hachette?

АЕ: Да, это уже серьезно, 70 человек - это уже больше управление, чем продажи?

АЕ: То есть руководство все отдало тебе?

АЕ: Даже если учесть рост рынка и рост вашей аудитории, все равно в 8 раз это прилично!

ДМ: Когда я начинал, Burda был издательским домом, ориентированным на распространение, и доля доходов от рекламы была незначительная. Но в прошлом году мы заняли первые позиции по объемам рекламы среди журнальных издательств. Тут, конечно, и количество журналов сказывается.

АЕ: Расскажи, а чисто психологически как оно было получить «Playboy»?

АЕ: Это было серьезным, даже имиджевым шагом.

АЕ: Скажи, а какие качества, жизненные принципы ты ценишь?

АЕ: Но ведь вы-то не виноваты.

ДМ: Ну да, но мы делаем общее дело, и если произошла ошибка в сотрудничестве, то и ответственность мы тоже делим. Но это не значит, что мы всегда на все соглашаемся. На самом деле, дольше и сложнее всего было учиться жесткости. Я сам себе кажусь довольно демократичным, хотя в 90% случаев я делаю так, как считаю нужным, сваливая это на то, что я больше знаю, более опытен. Умом-то я понимаю, что это неправильно, но эти шесть лет меня закалили и сделали из меня «бойца».

АЕ: А ты все на себя замыкаешь, или делегируешь какие-то вопросы?

АЕ: Ты выстраиваешь какую-то модель управления?

ДМ: Я не стандартизую манеру ведения бизнеса. Даже если мне не нравится форма работы, но я не вижу в ней какой-то ошибки, я не вмешиваюсь. Если человеку нравится так работать, и результат есть, то я не буду никого строить, это мне чуждо. Если бы была какая-то менеджерская модель, преимущества которой были бы очевидны, то все работали бы по ней. Сейчас все гуру говорят, что самый главный элемент, который будет все двигать вперед, - это творчество. Инициатива – это то, что будет стоить денег и будет их приносить. И если нет никаких нарушений, то, на мой взгляд, люди могут делать все, что они хотят внутри своей группы.

АЕ: Главное, чтобы всем было комфортно, пусть даже и неидеально по сути?

ДМ: Мне очень важно, чтобы клиент уходил не с чувством: «Блин, развели», а чтобы клиент говорил: «Я доволен!». Главное выиграть не схватку, а сражение, причем, чтобы выиграли и мы и клиент.

АЕ: Скажи, а остается какое-то свободное время, с кем ты его проводишь, это какие-то старые люди или это новая тусовка? Удалось ли какие-то старые отношения сохранить? Одноклассники?

ДМ: Из школы я вообще ни с кем не общаюсь. Школу я вообще во многом воспринимаю с неприязнью. То есть я довольно хорошо учился. Но при этом были постоянные вызовы родителей в школу, и поэтому, сначала я боялся учителей, а потом уже бунтовал. Я до сих пор школу воспринимаю только как машину для подавления. Я вообще в жизни больше учусь на антипримерах, то, что меня возмущает, я стараюсь не делать. Ну вот, моя тусовка сейчас - это семья, потому что у меня есть два главных друга: жена и сын. У нас просто очень много одинаковых интересов, это футбол, концерты, путешествия, рестораны.

АЕ: А ты когда женился?

АЕ: Значит, ты везде летаешь?

АЕ: А почему? Драка?

ДМ: Была драка, наши завалили итальянцев и пошли к автобусу с игроками, ну а когда стали вязать, то повязали всех.

АЕ: А если приоритеты расставить, семья - это главное, а дальше?

ДМ: Работа, потом футбол.

АЕ: А как проходят твои выходные?

ДМ: Летом - дача, раньше я не любил дачу, потом убедил тёщу убрать весь огород, купил соседний участок, и у нас 10 соток газона, баскетбол, футбол. А если не дача, то это шоппинг, а потом в ресторан куда-нибудь, вкусно поесть.

АЕ: А какие рестораны?

АЕ: Ну так, слышал.

ДМ: Ну а так, я очень люблю читать. Чем сложнее, тем лучше, раньше я читал русский постмодернизм, сначала Сорокина и Пелевина, потом перешел на Мамлеева. Одно время читал японцев, ну не Харуки Мураками, а Юккио Мисимо.

АЕ: Кто все эти люди?

ДМ: Юкки Омисимо, был такой человек, писатель, актер, спортсмен, такая культовая фигура, он устроил бунт, чтобы вернули императора. Когда бунт провалился, он себе харакири сделал.

АЕ: А какое-то попсовое чтиво - журналы глянцевые?

ДМ: Не, не… Только конкурентов просматриваю. Нет попсового отдыха. Вот только по вечерам по два часа с мальчишками в футбол играю, с сыном, папе-то не удалось пробудить во мне футболиста.

АЕ: Были попытки?

ДМ: Меня пробовали отдать в ЦСКА, но это провалилось, причем провалилось практически из-за рекламы. У меня была любимая фотография в одной книжке, где мальчик лежит на футбольном поле и все у него так хорошо, и вот с футболом у меня было связано именно это. И когда меня привели на смотр в ЦСКА, первое, что я сделал,-это лег на газон в той позе и реализовал свою мечту. Я только сейчас понимаю, как было стыдно папе, и как удивились тренера, но я реализовал мечту. И папа решил, что лучше не ковырять рану.

АЕ: А телевизор смотришь, кино?

АЕ: А на работе футбол можно смотреть, какая твоя позиция?

АЕ: А что с сыном будешь делать? Футбол - это понятно, а учеба?

ДМ: Не знаю. Меня напрягает ситуация, что надо делать выбор между спортом и учебой. Проблема в том, что столько на самом деле классных спортсменов не стали таковыми, а стали менеджерами и за 2000 долларов горбатятся. Для меня, поэтому, очень большая дилемма будет, если мне скажут, что у него есть данные. Просто в 12 лет он сможет что-то совмещать, а потом - нет. Я считаю, что нужно развивать в людях таланты, и в будущем, по-любому, будет специализация - каждый будет делать что-то достаточно узкоспециализированное, но очень хорошо.Все остальное заберут технологии. Ограниченность появится в людях, это понятно, но так будет, я уверен. Я так же уверен , что будущее за дизайном и историей. Все товары и услдуги все больше походят друг на друга, отличие только в дизайне и в истории, которую несет в себе товар. Кто лучше историю создаст, тот и выиграл.

АЕ: Слушай, ну а вот как ты думаешь, ты вот сейчас рулишь продажей рекламы самом большом издательском доме, а что дальше?

ДМ: Пока мне нравится, пока мне дают делать какие-то эксперименты. Меня все больше интересует философия продажи или философия рекламы,. Я чувствую в себе потенциал что-то выдумывать. По-любому, в 50 лет я уже буду слишком стар, чтобы управлять молодежью. Пока мне 34, и у меня нет каких-то тайных планов.

АЕ: Ну вот ты работал, работал, работал, заработал денег, что будешь делать?