Где мы, чувак?

Вообще-то я зарабатываю деньги сочинением текстов, а бартер считаю злом, разъедающим экономику (результат, вспоминается, – стучащие касками по булыжникам шахтеры). Но, поскольку 1) “мы в Интернете, чувак”, как я напоминаю себе уже 10 месяцев, 2) “Вебпланету” у меня не поворачивается язык причислить к настоящим СМИ, хоть на ней и стоит медийная реклама в виде странной формы баннера “Бамбук со склада в Москве”, – по этим двум причинам я согласился. Все равно, если эксперимент продолжится, у Андреева скоро кончатся мысли про бизнес, а у меня – соображения про Интернет, и мы станем писать про то, про что умеем. А Носик тут написал в своем ЖЖ, что лучше Андреева про Интернет, мол, не умеет никто.

Фразе “Мы в Интернете, чувак”, я случайно научил основного владельца slon.ru, Александра Винокурова. Он так хорошо ее усвоил, что произносит намного чаще меня. В основном стараясь меня убедить, что, кроме числа просмотров, здесь не существует никаких критериев полезности изготовляемого. Возражение, что больше всего просмотров давали бы фотографии сисек, не канает, потому что сиськи не продашь рекламодателю, который, тем не менее, просмотров требует: так устроено ценообразование, ведь продаваемая единица – тысяча просмотров баннера.

Налицо потребность в компромиссе, гораздо более выраженная, чем в бумажных СМИ, где тиражи – не самое ценное для рекламодателей свойство и можно, умеючи, продавать понты.

Бескомпромиссное СМИ, которое для меня и наиболее упертых коллег остается идеалом бумажного издания, выдает на-гора максимум свежей и эксклюзивной информации о том, что случилось во всех уголках экономики. Не заботясь о том, попсово это получается или нет. Раньше, еще в конце 90-х, такое СМИ можно было подержать в руках – газету The Wall Street Journal, в которой не было даже ни одной фотографии, не говоря об иных реверансах в сторону падкой на развлечения публики.

Теперь, конечно, веселые картинки и там, но в Интернете – веселее, чем на бумаге. Когда умер Майкл Джексон, текст об этом был главным на www.wsj.com. И большая часть комментариев к нему – в длинной, длинной нитке – была не про бедного Майкла, а про редакционную политику некогда бескомпромиссного СМИ: “ОК, он умер, но что эта новость делает на верхушке вашей главной страницы??” Но комментирует гораздо меньше людей, чем читает. Я вот прочитал, но не откомментил. Все было нормально у wsj.com с просмотрами в этот день, я думаю.

На коммерческие ножницы – сиськи нельзя, а просмотры надо – напарываются рано или поздно все, кто приходит в Интернет с понтами. Недавно стал рекламироваться на news.mail.ru самый богатый на понты проект в российской истории -- “Сноб”. Тизеры snob.ru такие, например:

Люди, которые пьют водку
Как выглядят мужчины и женщины, только что выпившие первую рюмку водки

Что нам продают под видом еды
Как неликвид превращается в аппетитные овощи, рыбу, мясо

Элтон Джон нашел мальчику маму
Безработную ВИЧ-позитивную алкоголичку, оба ребенка которой - в детдомах"

И еще что-то про то, как “женщины смотрят феминистстское порно”.

Какой эффект дала такая демократизация проекту, гордившемуся еще недавно своей элитарностью, узнать невозможно, потому что “Сноб” -- закрытый клуб, хотя бы с точки зрения статистики. Но эффекта не может не быть. Водка, порно и еда – как тут не кликнуть. Рано или поздно на snob.ru тоже появится какой-нибудь рекламный баннер, хотя бы про доставку бамбука.

Недавно Евгения “Вон Из Профессии” Альбац говорила на “Эхе Москвы” :

“Если вы посмотрите, то качественная пресса... с бумаги не уходит. Ни Financial Times, ни The Wall Street Journal, ни The Times, ни The New Yorker - это то, что считается образцом качественной журналистики, - они все остаются на бумаге. И я не верю, что все уйдет в интернет. В интернете есть необязательность. Бумага не все выдерживает, а веб позволяет все, что угодно”.

Мне очень хочется с ней согласиться, но я не могу. Потому что на бумаге эти издания постепенно становятся все более “интернетными”. Может быть, это потому, что издатели и журналисты качественных газет и журналов в основном читают и свои издания, и конкурирующие – в Интернете. Представления о кликабельности контента не могут не распространяться на все, что они делают. В конце концов, Руперт Мердок, при котором тот же The Wall Street Journal сделался особенно картинчатым, – интернет-магнат уже в большей степени, чем газетный. Чувак из Интернета, как и все мы теперь.

Как бы ни хотелось журналистам хоть в какой-то степени диктовать общественный вкус, это теперь бессмысленно. Подсчитан – и, в идеале, продан рекламодателю – каждый клик. “Качество” как противоположность “сиськам” превратилось в нечто, поддерживаемое только ради того, чтобы рекламодатель не побрезговал покупкой.

Но я не стану причитать по этому поводу. Новый расклад – это не так уж страшно. Хорошо кликаются не только тексты про Ксению Собчак и национальную рознь (новый рекордсмен кликабельности на slon.ru – текст про то, как испортилось отношение иранцев к России). Хорошо читали у нас, например, истории про “Антисоветскую” шашлычную и одобренного президентом блоггера Максима Калашникова, прекрасно читается и цитируется в разных изданиях Алексей Навальный с его акционерным активизмом. Не то чтобы у читателей не было четких гражданских позиций или интереса к позициям чужим.

Нобелевского лауреата по экономике Пола Кругмана вот как-то не очень читают. Но это я слишком многого хочу. Кругман хренугман. Известными ножницами ему скоро кое-что отрежут, но это, возможно, и к лучшему – займется опять наукой вместо все более поверхностной публицистики.

А моя тоска по тому, без картинок, прекрасному, как Шуховская башня, WSJ – это просто устаревшая и бессмысленная эмоция.