Вадим Верещагин, генеральный директор «Централ Партнершип»: «Сейчас мы видим больше возможностей наращивать объемы российского кино в прокате»

В 2018 году рынок кинопроката просел по сборам и по количеству зрителей примерно на 6%, если верить отчету Фонда кино. Эксперты связывали это с проведением в нашей стране чемпионата мира, перераспределением внимания. Вы разделяете это мнение?

Хочется отметить, что рынок просел впервые за 20 лет. Связано ли это с чемпионатом мира — да, отчасти, но не думаю, что только с ним. Причиной может быть как изменение жанровых предпочтений аудитории, так и другие разные события.

Ожидаете ли вы рост рынка в этом году? Есть ли уже данные за первое полугодие, о чем они говорят?

Мы ждем роста. Но надо забыть про 20–30% в год, которые мы наблюдали 7–8 лет назад. Наш рынок уже достиг той отметки, когда бурного роста не будет. Сейчас мы точно знаем, что первое полугодие закрылось в плюсе по сравнению с предыдущим — около 6%, что возвращает нас, по сути, на уровень 2017 года.

Согласно данным, предоставленным «Централ Партнершип», с момента основания до середины прошлого года вы выпустили в прокат более 650 картин, и, наверное, менее четверти составил отечественный контент. Планируете ли вы вкладываться в него больше, считаете ли вы его рентабельным?

Для нас выпуск в прокат российского кино — определенная стратегия в рамках общей стратегии холдинга «Газпром-медиа» по созданию и продвижению национального контента. С одной стороны, у нас есть эксклюзивное партнерство с американскими студиями-мейджорами: с Paramount, Summit, Lionsgate, но с другой — количество фильмов, которые мы раньше приобретали на независимых рынках, сократилось, а их качество снизилось. Поэтому сейчас мы видим больше возможностей наращивать объемы российского кино в прокате.

При назначении на должность генерального директора в августе прошлого года вы говорили, что в планах «Централ Партнершип» — производство собственного контента. Удалось ли в итоге продвинуться в эту сторону или вы пока остановились на модели соинвестирования?

Мы не производственная структура, а выступаем больше как продюсерская группа: инвестируем в уже готовый проект или разрабатываем проекты с самого начала. Вот это мы называем собственным производством. К таким проектам можно отнести фильм «Текст», «Девятая», «Холоп», которые выйдут в прокат в этом году, и «Серебряные коньки», «Стрельцов» и «Огонь», которые выйдут в следующем.

Как вы выбираете проекты для соинвестирования? Какой оказался самым успешным на данный момент?

С точки зрения соинвестирования самым успешным для нас стал фильм «Движение вверх». Мы уже давно работаем со студией «ТриТэ» Никиты Михалкова, совместно выпускали «Легенду №17» и «Экипаж». И когда продюсеры пришли к нам со следующим фильмом, вопросов о целесообразности инвестирования уже не возникло. Ожидали ли мы такие сборы? Нет, не ожидали. Это такой успех, который надолго запомнится.

Какая стоит сейчас задача перед «Централ Партнершип»? Какие ожидания у акционера?

В первую очередь это развитие сильного дистрибуционного пакета кинотеатральных релизов. Другая важная стратегическая задача, как для холдинга «Газпром-медиа», так и для всего российского кинематографа, — это продвижение российского киноконтента на зарубежные рынки. Кроме того, мы очень сильны в кинопрокате российских фильмов на отечественном рынке: по итогам 2018 года ЦПШ стала лидером по киносборам российских фильмов с долей рынка 32% в этом сегменте. И эту планку будем только повышать.

Что касается продажи российских фильмов, то мы, по сути, осуществляем активную экспансию нашего контента за рубеж. За прошлый год сильно преуспели: география продаж ЦПШ составила 154 страны, годом ранее было 125 стран. Причем мы видим, что с каждым годом интерес иностранных прокатчиков к российским кинолентам только растет.

Насколько успешно отечественный контент продается и распространяется за границей и в каких странах?

Интересоваться стали больше. Четко можно выделить жанры, которые популярны за рубежом: ужасы, драмы и фантастика. Наше преимущество в фильмах ужасов понятно: этот жанр не подразумевает наличия звезд первой величины. Для таких фильмов приоритетны азиатский и латиноамериканские рынки. Не так давно мы продали в 150 странах мира «Русалку».

Драмы популярны в Европе, Азии и Латинской Америке. «Движение вверх» стал самым коммерчески успешным российским фильмом в международном прокате, в том числе на территории Китая, где по сборам превзошел американские спортивные драмы — «Рокки» и «Человек, который изменил все».

Как вы считаете, после бешеной популярности сериала «Чернобыль» (HBO) может ли в целом усилиться тренд на русское? Или он уже существовал, и «Чернобыль», наоборот, стал его логичным результатом?

У меня двоякое отношение к сериалу «Чернобыль». Он очень качественно сделан. Насколько он поднимет популярность русского — трудно сказать. Мы сейчас производим фильм под рабочим названием «Когда падали аисты», режиссер — Данила Козловский, он же исполнитель главной роли. Это немного другая история — не про катастрофу как таковую, а про подводников, которые ныряли в резервуар, чтобы открыть клапан воды, — то, что не показали в сериале. Будет интересно посмотреть, что из этого выйдет и как будет реагировать западная публика.

Как вы относитесь к введению квот для зарубежного кино и цензурированию киноконтента?

Во многих, в том числе развитых, странах существуют определенные ограничения в кинематографе со стороны государства. На это надо смотреть через призму информационной безопасности страны и развития своей внутренней культуры. В Китае, например, есть квоты, ограничение сроков проката и, безусловно, цензура. В Корее чуть проще, но определенные негласные квоты все же присутствуют. Французский рынок вроде бы свободный, но для западных, американских студий, например, существуют дополнительные налоги, ограничения по возможностям рекламы. То, что наше государство делает с точки зрения защиты собственного контента, мне кажется правильным. Государство инвестирует огромные деньги в российский кинематограф и хочет свои инвестиции защищать.

Что касается цензурирования — у каждой территории собственные законы, и контент, который поступает на рынок, должен им соответствовать. Есть определенные вещи, которые нельзя показывать в России; это касается и российских фильмов. Часто режиссерская задумка немного отличается от того, что выйдет в прокат, просто потому, что надо придерживаться законодательства.

Смещение дат релизов — оправданная мера?

Неправильно, когда дата релиза меняется в защиту фильма, от которого многого не ждут. А вот когда это происходит в угоду большому российскому блокбастеру, то мера оправдана. Скорее всего, государство инвестировало в этот блокбастер огромные деньги. Когда выбирается дата релиза, всегда смотрят, кто будет в конкурентах: ни один продюсер не поставит российское кино против американского. Но когда дата выбрана, стартовала рекламная кампания, и в этот момент конкурентная ситуация ухудшается просто потому, что одна из студий решила на полгода раньше выпустить блокбастер, — то здесь государство все-таки должно поддержать российское кино.

Как вы выбираете каналы для промо фильмов?

Это достаточно сложный, аналитически обоснованный механизм, и нет универсального решения под какое-то кино или жанр — каждый фильм уникален. Продвижение зависит от многих факторов: что кино из себя представляет, какие есть удачные кадры, которые будут использованы в трейлерах и телероликах, какие задействованы актеры, можно ли сделать универсальный хороший постер и вообще креативные материалы, какова твоя аудитория и где она в данный момент находится. Если бы мы выпускали «Т-34» сейчас, а не на Новый год и 9 Мая, то подход к рекламе был бы принципиально другой.

Давайте поговорим про рекламу не кино, а в кино — продакт-плейсмент или любые другие попытки компаний оказаться в кадре. Как вы считаете, насколько это оправданно для брендов, не вызывает ли это отторжения со стороны зрителя и приносит ли результаты?

Продакт-плейсмент до сих пор существует, но не в тех объемах, что 10 лет назад. Все меньше компаний готовы инвестировать в такой формат. Для крупных брендов есть намного более простые способы достучаться до своей аудитории. Еще один вопрос — насколько органичен продакт-плейсмент в фильмах. Есть «Елки», а есть фильмы про Джеймса Бонда — абсолютно разный подход. Если первый — просто большой рекламный ролик, то во втором бренды присутствуют органично и по сути являются неотъемлемой частью имиджа главного героя. Соответственно, и восприятие аудитории другое. Все зависит от творческого подхода.

С другой стороны, бренды могут не только инвестировать в производство, хотя это всегда приветствуется, но и помочь в продвижении своими мощностями и аудиторией. Например, в фильме «Экипаж» очень органично присутствовал «Аэрофлот». Они предоставляли свои тренажеры, возможность снимать на территории аэропорта, а также помогали продвигать кино.

Стоит ли использовать в кино выдуманные марки? Самый известный пример — Тарантино, который придумывает бренды для своих фильмов.

Здесь все зависит от того, как это видят продюсер и режиссер. Не исключено, что на этой пачке должен был появиться какой-то реальный бренд, но отказался. У нас была похожая история с «Движением вверх». Мы предлагали Coca-Cola расставить логотипы внутри фильма — благо на Олимпиаде их было много, и даже нашли оригинальную банку того года. Компания отказалась, посчитав, что в России фильм про баскетбол ничего не соберет.

Заметили ли вы какие-то позитивные изменения после ужесточения мер в адрес распространителей пиратского контента?

Да, позитив есть. Благодаря подписанному медиахолдингами меморандуму «Яндекс» стал активнее участвовать в антипиратской деятельности, сейчас ссылки удаляются очень быстро. Но если человек привык потреблять пиратский контент или делает это из принципа, то переубедить его можно только более жестким законодательством, которое введет ответственность для физических лиц. Такая мера существует, например, в Германии: там вместе со счетом за интернет приходит штраф за скачивание пиратской продукции.

Насколько вам выгодно заключать эксклюзивные соглашения с интернет-кинотеатрами?

Все зависит от фильма. Иногда мы сами оформляем эксклюзивные права с какими-то онлайн-кинотеатрами, приоритет отдаем OTT-платформе Premier (входит в «Газпром-медиа»), иногда выступаем против этого, понимая, что заработаем больше денег, если кино будет доступно на всех интернет-площадках. Всегда играет роль экономическая модель.

Что сегодня приводит зрителя в кинотеатры, когда столько всего можно посмотреть, не вставая с дивана?

Кинотеатральный бизнес хоронят уже на протяжении 10 лет. Сначала начали говорить, что весь рынок убьет Netflix, потом — Amazon, сейчас вот Apple открывает свой собственный онлайн-сервис. Зритель идет в кино в первую очередь за массовым потреблением развлекательного контента, чего не получишь дома. Невозможно на телевизоре смотреть «Мстителей» и получать те же самые эмоции, как в кинотеатре. По той же самой причине люди продолжают ходить в театры, на концерты или спортивные мероприятия. Не думаю, что кинорынок просядет из-за того, что онлайн-сервисы развиваются слишком быстро. Многие режиссеры, которые сейчас снимают кино для Netflix (Мартин Скорсезе, Майкл Бэй), требуют, чтобы их фильмы продолжали выходить в кинотеатрах. Мне кажется, что Netflix и ему подобные сервисы рано или поздно займут эту нишу и будут выпускать свои фильмы в кинотеатрах, потому что есть запрос аудитории.