Юрий Ровенский

— Юрий Александрович, с чем вы готовы выходить на переговоры уже как менеджер ОНЭКСИМа?

— Подождите-подождите, пока еще не было совета директоров и решения о принятии моей отставки еще не было.

— Он начался в десять утра.

— Я, к сожалению, не знаю. И более того, могу сказать, что до тех пор, пока я не буду официально уведомлен об этом, решение не может вступить в силу. Поэтому я бы не хотел создавать никаких правовых коллизий.
Сумма слишком мала

— И все же у вас есть представление, с чем вы, как менеджер ОНЭКСИМа, будете выходить на переговоры?

— Сейчас ОНЭКСИМ готов пересмотреть параметры предложения по реструктуризации РБК. Не с точки зрения модели, которая была заявлена, а с точки зрения процентов и оценки стоимости тех пакетов, которые будут выкупаться. Изначально в марте, когда предложение было сделано, все заинтересованные стороны достаточно внимательно к нему отнеслись, но сказали: эта сумма слишком мала для того, чтобы мы остались довольны.

— Кредиторы говорят, что не знакомы с предложением ОНЭКСИМа.

— Мне трудно сказать, поскольку я не вел переговоров со стороны ОНЭКСИМа и вообще был практически отстранен от проведения переговоров по инициативе основателей компании. Это, в том числе, и заставило меня принять решение о сложении внутрикорпоративных обязательств, для того чтобы включиться в процесс в новом качестве. Теперь я это пытаюсь сделать. Еще раз подчеркиваю: хочу быть предельно аккуратным и деликатным с точки зрения соблюдения всех корпоративных процедур. Когда будут официально приняты все решения, я, естественно, предприму все усилия не только для того, чтобы познакомить всех не знакомых с этим предложением, но и постараться убедить. Работая в компании, я понимаю, что между кредиторами и акционерами существует откровенный конфликт интересов: кредиторы хотят денег сейчас и побольше, акционеры, если отдадут больше и сейчас, потеряют стоимость компании. Более того, они могут потерять саму компанию, поскольку есть определенный предел того, какую долговую нагрузку компания может выплачивать, не теряя операционной деятельности. Мы должны понимать, что в любом случае потеряют и акционеры, и кредиторы, но они должны идти на понимаемый риск для того, чтобы все-таки сохранить компанию. Потому что если ту самую курицу, которая несет золотые или в наше время уже серебряные яйца, просто задушить сейчас обременением по выплате кредитов, компания просто не выдержит.

— Все стороны готовы на уступки?

— По крайней мере я буду пытаться в этом всех убедить.

— Кроме ОНЭКСИМа есть другие реальные предложения по реструктуризации?

— Да. Были предложения, которые заявлял Владимир Потанин, были предложения, которые называли сами основатели РБК. От них потом, правда, были вынуждены отказаться, потому что создание офшорной юрисдикции противоречило закону. Есть предложения по частичному вхождению в капитал, то есть продажи долей акций в существующих предприятиях, чтобы получить средства для реструктуризации задолженности и поддержания оперативной деятельности. Я против таких предложений категорически выступаю, поскольку считаю, что целостность компании должна быть сохранена в любом случае. Если долей в телевидении будут владеть одни, долей в агентстве — другие, мы столкнемся с колоссальными проблемами с точки зрения управления бизнесом и информационной политики.

— ВТБ, «Газпром» тоже участвовали в переговорах?

— Участвовала на начальном этапе «Газпром-медиа», которая не сформулировала предложение. И я бы выделил два этапа. «Газпром» был на этапе, когда компания искала стратегического инвестора. Тогда не наступил период дефолта по обязательствам, и искали просто стратегического инвестора, который мог бы помочь погасить эти обязательства. «Газпром-медиа» отказалась от этой идеи. ВТБ действительно принимал участие в переговорах, но свое предложение так и не сформулировал.

— С детальными предложениями вышли только Прохоров и Потанин?

— Да.
Активы РБК — это условная вещь

— В каком состоянии сейчас активы РБК, учитывая финансовый кризис?

— Активы РБК — это достаточно условная вещь. Именно это и поняли сейчас кредиторы, которые отказались от идеи банкротства компании, понимая, что у медиакомпании какие могут быть активы — только головы журналистов. Потому что основные средства — столы и компьютеры. В нынешней ситуации это малоликвидный товар. Серверы, автомобили — всего этого не хватит, чтобы и сотую часть долга погасить. Основная стоимость компании определялась той прибавочной стоимостью, которую она создавала, а не основными фондами, которые есть. В этом смысле я как раз хотел бы пресечь все инсинуации по поводу вывода активов. Этого не существует. Вывод не производился.

— А переход на закольцованную структуру собственности устраивает руководство ОНЭКСИМа?

— Я пока не могу комментировать, кого что устраивает, потому что я, несмотря на обвинения в мой адрес, которые последовали после ухода, не вел переговоров. Скажу одно: решение, которое принималось при указании совета директоров, с юридической точки зрения абсолютно законно, но с точки зрения переговорного процесса делает структуру собственности менее прозрачной и более рисковой для акционеров. Это одна из причин моего несогласия с тем, что происходит в компании.

— Это определенный механизм защиты активов со стороны основателей? От кого?

— От других акционеров. Есть конфликт интересов, когда акционеры, которые контролируют процесс внутри, защищаются от других акционеров, которые предъявляют права на эти же активы.

— Возможно ли враждебное поглощение компании?

— Я не думаю, что это на сегодняшний день будет практиковаться. Я очень надеюсь, что весь переговорный процесс сохранится в рамках юридического диалога. Еще раз подчеркну: основатели РБК никаких криминальных действий не совершали.

— Как вы относитесь к довольно резким заявлениям в ваш адрес с их стороны?

— У нас был достаточно долгий период нервозной ситуации. Я бы очень не хотел вдаваться в полемику, тем более заочно. Мы долгое время проработали вместе, и я с искренним уважением отношусь к Герману Каплуну. Я считаю, что это некая эмоциональная вещь, которой, наверное, допускать не стоило. Что он пытается сказать? «Не он сам ушел, а мы его уволили». Мне все равно, как это преподнесено. Если наши желания совпадают — замечательно. Я в своем заявлении сказал, что не хочу мешать тому процессу, который проведется. Я пытаюсь абстрагироваться от тех резких заявлений, списывая это на напряженное эмоциональное состояние, которое у нас у всех есть.

— У Михаила Прохорова уже есть медиаактивы. Возможна ли синергия в случае приобретения контроля над РБК?

— Во-первых, я не слышал ни разу о желании Михаила Прохорова получить контроль над РБК. Он всегда говорил, что хочет защитить свои интересы. Понимая, что РБК исключительно важна для рынка в целом как один из основных игроков на медийном рынке для делового сообщества, он говорил о том, что было бы жалко компанию потерять вообще, а не в качестве собственного актива. Если абстрагироваться от имени Михаила Прохорова, ОНЭКСИМ — единственная компания, которая не вовлечена в проблемы РБК. Она не является ни кредитором, ни акционером. Это для меня было принципиально важно — не попасть из одной зависимой ситуации в другую. С точки зрения синергии то, что я знаю, очень поверхностно, у меня не было необходимости изучать активы. Дайте мне время.

— Вы как советник будете рекомендовать ОНЭКСИМу докупать другие активы на медиарынке?

— Мы пока не обсуждали круг полномочий. Думаю, это случится в ближайшее время.
Можно не получить от РБК ничего

— Долг РБК по-прежнему превышает $200 млн?

— Он не изменился.

— Возможно ли банкротство компании, если переговоры затянутся?

— Именно этого я и боюсь, поскольку переговоры уже длятся более семи месяцев и наступает критический момент, когда нервы у любого из кредиторов могут сдать. Понимая даже, что можно не получить ничего от РБК, просто чтобы закончить этот процесс и посредством банкротства списать висящий долг. Кроме желания вернуть средства существует еще финансовая отчетность, которую не украшает наличие таких долгов. Когда кто-либо махнет рукой и скажет: надоело, мы больше денег заработаем, если перестанем тратить свое время, — в этом и есть опасность.

— Газета «РБК daily» сократила количество полос, акционеры не планируют ее закрыть?

— Газета сокращала полосы и прошлым летом. Это нормально для летнего времени года. Все понимают, что важно сохранить активы, и осенью газета должна будет вернуться к прежнему объему.