Эмиль Нольде. Главный дегенерат немецкого искусства

Строго говоря – и, вообще, как угодно говоря – он был Ханзен. Нольде (1867-1956) – это псевдоним. В честь немецкой деревни на границе с Данией. Он там родился в крестьянской семье. И было их пять братьев. Но только одному из Ханзенов-младших пришло в голову расписывать цветным мелом хлев, курятник, амбар и прочие сараи – так его тянуло к прекрасному. И не какую-нибудь пакость вроде Человека-Паука он рисовал, а библейские истории. Семья-то сильно протестантская была. Росписи не сохранились.
В семнадцать лет Нольде ушел из дому в люди. Там он мотался по разным немецким городам, работал резчиком на мебельной фабрике, учился недолго дизайну – на долго не хватило денег, проектировал мебель, преподавал рисунок и т.д. Везде ходил по музеям. В 1893 году он удачно нарисовал серию вот таких дурацких открыток.

La Cima della Pala et la Vezzana

Открытки разошлись большим тиражом, что принесло Нольде много денег. Работать он сразу завязал и стал учиться живописи. Сначала в Мюнхене, потом – в Париже, в знаменитой академии Жулиана. Там он полюбил импрессионистов, Ван, естественно, Гога и его друга Гогена. А Милле, Домье, Гойю, Тициана, Рембрандта и Беклина он любил еще до этого. Через некоторое время Нольде стал любить средневековую/ренессансную немецкую живопись и Мунка. Ну, позже еще кое-что по мелочам добавилось, но, в принципе, все перечисленное есть те основные традиции, из которых выросло его искусство.

Первые свои работы Нольде делал, сильно любя символистов и поздних романтиков типа того же Беклина.

Да будет свет

Двое на морском берегу

Это было в самом начале ХХ века. В Германии, в стороне от него, шли мощные художественные процессы, приведшие к рождению экспрессионизма. В 1905 году появилась группа «Мост». Присмотревшись к Нольде, мостовские пригласили его в группу. Нольде согласился. В «Мосте» он работал типа так.

Цветник

Белые стволы

В общем, понятно, что эти картинки ближе к французскому фовизму, нежели к родному экспрессионизму. И даже есть очень неясные отголоски, как это не жутко звучит, импрессионизма*. Нольде догнала ранее приобретенная любовь к французской живописи.

Странная, согласитесь, ситуация получается. Человек состоит в самом, что ни на есть, экспрессионистическом объединении, позже будет объявлен классиком экспрессионизма**, а картинки красит несоответствующие. Но, с другой стороны, кто вам сказал, что в искусстве - пути прямые? Не арифметика же.

Но так продолжалось недолго. Через год Нольде вышел из «Моста» и стал делать настоящую, по всем правилам экспрессионизма, живопись.

Осмеяние Христа

Тайная вечеря

Распятие

Все тут правильно. И опора на немецкие средневековье/Ренессанс, и гротеск, и доступными средствами переданное ощущение трагизма жизни, и суровое субстанциональное как антитеза вертлявому акцидентальному – все есть. И Христос у него - мужицкий Христос, т.е. парень из низов, в духе Грюневальда.

Жанровые пристрастия Нольде, понятно, не ограничивались исключительно возвращением к своей детской религиозной изобразительной традиции. Писал он и, скажем так, жанр.

Зрители в кабаре

В подобных картинках Нольде с удовольствием фиксировал нелюбовь крестьянина к городу. Еще он писал пейзажи – всегда, практически, без людей***.

Осеннее море VII

Осеннее море ХI

Эти картинки – часть серии из 21 работы, описывающей почти один и тот же вид. Тут опять где-то рядом болтаются французы. Поздний Моне, в частности, который делал серии пейзажей с одной и той же точки в разное время суток типа «Стогов сена» или «Реймсского собора». Правда, у Нольде была другая задача – его не интересовала фиксация в десятках работ того, как изменяется объект, грубо говоря, в один и тот же день в зависимости от освещения, его интересовали разные состояния этого объекта: шторм, штиль, время года, крупные суточные деления типа заката, полудня и т.д. Т.е. более фундаментальные вещи.

Еще в это время Нольде делает традиционную для экспрессионизма продольную деревянную гравюру, родом из средневековья.

Пророк

Первая мировая война в творчестве Нольде непосредственным образом не отразилась. На фронте он не был в силу возраста, художественная публицистика, скажем так, типа той, которой занимались в рамках экспрессионизма Дикс или Гросс, была ему неинтересна. Его интересовали, опять же, более фундаментальные вещи. Некоторый отклик на войну можно, конечно, найти в повышенной экстатике вещей вроде этой.

Красное вечернее небо

Или в такой печальной символике, 1919 года.

Потерянный рай

Другое дело, что война, поражение в ней, унизительный Версальский договор ввергли Нольде в кризис национальной самоидентификации. Тут все сложно было с самого начала. Папа его родным языком имел восточнофризский. Мама – южноютский. Нольде родным считал немецкий и, вообще, числил себя по этой принадлежности. В 1920 году его родная деревня с остатками меловых росписей на сараях перешла к Дании, сам он стал датским подданным – почему так случилось с подданством, не знаю, не разбирался. Факт тот, что для Нольде все это было ментально невыносимо. В 1927 году исполняются его мечты – он покупает сельский дом. Но не на горячо любимой малой родине, а в Зеебюле - недалеко от Нольде, но на германской территории. Колбасит его в это время по-черному – на выборах в 1928 году он мечется между коммунистами и нацистами****. А в самом начале 1930-х гг. Нольде в одной из мюнхенских галерей видел такую сцену – эсэсовец высказался по поводу работ экспрессиониста Франца Марка, вызвав хозяина галереи: «Что это тут за живопись? Зачем вы выставляет этот хлам? Уберите немедленно. Мы больше не намерены терпеть подобные выставки. Выставляйте истинно германское искусство, иначе ваша галерея будет закрыта*****». Нольде тогда обернулся  к своему приятелю и сказал: «Теперь я знаю мое будущее».

Тем не менее, в конце концов, он делает выбор и вступает в НСДАП.

Что его туда притащило? Ну, понятно, никто так много, как нацисты, не говорил о той самой национальной самоидентификации. Записавшись к ним, Нольде как бы стал самым настоящим немцем. Безусловно, его купила красота мифа о крови и почве – он же крестьянин в девятом поколении, художник, алкающий национальной традиции. Не будем говорить, что эту традицию можно было алкать прямо противоположным нацистскому варианту образом, как это делал, скажем, Барлах, просто примем, как объяснение. Нольде в это время дошел до того, что стал говорить о приоритете немецкого искусства перед французским – это при том, сколько он оттуда взял. Ладно, хрен с ним, с Нольде. Что с него возьмешь – художник.

Беда подкралась с неожиданной для Нольде стороны – режим его не принял. Т.е. сначала внутри нацизма были заморочки в смысле принять экспрессионизм как истинно германское искусство в той его части, где экспрессионизм апеллирует к народности, средневековью и т.д., даже сам Геббельс выражал ему свои симпатии******. Все кончилось в 1937 году, когда Гитлер в своей речи на открытии Дома немецкого искусства в Мюнхене назвал экспрессионизм вместе со всеми остальными течениями авангардизма «дегенеративным искусством». И, персонально о Нольде: «Это немыслимо!». Нольде пытался как-то сопротивляться действительности. Даже писал доносы на бывших соратников в том смысле, что они евреи. Ничего не помогло.

И Нольде становится рекордсменом по количеству репрессий, свалившихся на него. Ну, понятно, его изгоняют с поста члена прусской Академии художеств, это как у и других таких же. Но на выставке «Дегенеративное искусство» его работа занимает одно из центральных мест.

Житие Христа

Но у него фантастическое количество изъятых из разных собраний работ – больше 1100. Часть из них была сожжена, часть, как ни странно, была по иску Нольде ему возвращена, часть – продана. И, самое необычное – я, во всяком случае, другой подобной истории не знаю – ему было запрещено заниматься профессией. С 1941 года исполнение этого запрета контролировало гестапо.

Нольде к тому времени уже многие годы практически безвылазно жил в Зеебюле. После запрета на профессию он перешел на малоформатные акварели. Совершенно фантастические по качеству. Тончайшие, но тем не менее, экспрессионистические.

Разноцветное небо над болотом

Не красить***** он был не в состоянии – из него перло. Но писать маслом он не мог – масляные краски слишком характерно пахнут, это может вспомнить любой, кто хоть раз был в мастерской нормального художника, не концептуалиста какого-нибудь жестикулирующего, в смысле. Эти работы он позже назвал ненаписанными картинами.

Анемоны 37

Кончилась война. Человечество забыло о национал-социалистических телодвижениях Нольде, оно воспринимало его как жертву. В 1950 году он получил премию Венецианского биеннале. В 1953 году правительство ФРГ  награждают его медалью «За заслуги в области науки и искусств». Черт его знает. Мы же не принимаем во внимание политические взгляды, скажем, Леонардо да Винчи. А, с другой стороны, тогда не было тоталитарных идеологий. Короче, как относится к офигенному, но идеологически враждебному художнику, я не знаю. Последние его работы такие.

Вечернее море и черный пароход

Солнце в дымке

Пейзаж в красном свете

Бонусы

Танец вокруг золотого тельца

Положение во гроб

Мальчики-папуасы

Прямо перед Первой мировой войной Нольде совершил путешествие до Новой Гвинеи. Прикоснулся к той любимой авангардизмом архаике.

Св. Мария в Александрии

Тропическое солнце

Грозовые облака

Осенний вечер

* Экспрессионизм и возник как некоторая негативная реакция на импрессионизм. Изяществу, неуловимости, текучести, неоформленности, объективности второго первый противопоставил субъективность, неизменность, сущностность, постоянство и патетику.

** При этом Нольде всю жизнь не мог терпеть, когда его так называли. Ни в какие объединения больше не входил. Очень отдельный был человек.

*** Настоящий пейзаж и должен быть без людей. Ведь чем нас круче всего потрясает природа? Нашей, человеческой непредставленностью в ней. Трудным представлением о том, что все это богатство – начиная с «Осени» Левитана и кончая экзотическими картинками в фб – может обходится без нас.

****Ничего чудовищного в этом выборе не было. Близость позиций осознавалась уже тогда. Гитлер говорил, что из либерала порядочного нациста никогда не получится, а из коммуниста – вполне. В начале нацистского режима был сделан фильм, не помню названия, а ворошить монографию Голомштока – лень, в котором упертый коммунист свой ротфронтовский жест – сжатый у плеча кулак – плавно переводит в нацистское приветствие. Нет ничего банальнее, чем говорить о корневом родстве этих идеологий. Это родство мы легко наблюдаем у нас на родине в течении последних десятилетий.

*****Немецкое казачество?

******Их Геббельс – это вроде нашего Луначарского. Оба писали вторичные символистского толка пьесы, оба были симпатизантами авангардизма. Но Геббельс оказался бодрее – раньше просек генеральную линию.
******* Еще раз напоминаю, что это профессиональный жаргон. В цивилизованном обществе это слово заменяют эвфемизмами вроде писать, рисовать, творить, создавать, малевать (пренебрж.).

Автор: Вадим Кругликов