РАО официально разыскивает Черубину де Габриак, чтобы выплатить ей "авторские"

История о создании знаменитым поэтом Серебрянного века Максимилианом Волошиным "виртуала" под таким именем упоминается даже в школьных учебниках по литературе. Получается, что РАО разыскивает не только виртуального персонажа, поэта (в качестве композитора), но и персонажа, чей реальный прототип умер в 1928 году. Напомним, специально для РАО, что автором музыки к кинофильму "Дом на набережной" был знаменитый советский композитор Исаак Шварц.

Черубина де Габриак была самой знаменитой мистификацией в русской литературе начала XX века, автором которой была Елизавета Ивановна Дмитриева (в замужестве Васильева) и Максимилиан Волошин.

Летом 1909 года в Коктебеле в Крыму, в гостях у Волошина был придуман звучный псевдоним, создана маска таинственной иноземной красавицы и отобраны стихотворения, способные заинтриговать столичную художественную элиту. Стихи описывали католическую Испанию времени инквизиции, рыцарство и войны крестоносцев, поразительную красоту поэтессы, ее аристократическое происхождение, фанатический католицизм, мистицизм, духовные страдания, откровенную чувственность и демоническую гордость.

С тех пор в течение года редактор журнала "Аполлон" Сергей Маковский регулярно получал мелко исписанные листки в траурной кайме со стихами, исполненными трагико-романтической патетики.

Наибольший интерес в кругу "аполлоновцев" возбуждали полупризнания прекрасной незнакомки: она намекала, что происходит из древнего, едва ли не царского рода, необычайно хороша собой, томится на чужбине и несет крест избранничества и мучительной любви. Стихами Черубины "бредили", Иннокентий Анненский писал в своей предсмертной статье: "Пусть она даже мираж... я боюсь этой инфанты, этого папоротника, этой черной склоненной фигуры с веером около исповедальни..."

Когда литературная игра зашла уже настолько далеко, что Маковский всерьез влюбился, а фантазии поверила даже ее создательница (тонкая, суеверно-чуткая Дмитриева стала отождествлять себя с Черубиной, ощущать ее как подлинное и более реальное воплощение своего "я"), мистификация неожиданно раскрылась: переводчик фон Гюнтер, тоже сотрудник "Аполлона", под гипнозом выведал у Елизаветы Дмитриевой тайну Черубины.

Разочарование испытали все (даже через много лет Маковский, пристрастно и зло описывая встречу с Дмитриевой, не мог простить розыгрыша, выставившего его в смешном свете). Защищая честь Дмитриевой, Волошин вызвал на дуэль Николая Гумилева. Для самой поэтессы этот скандал обернулся трагедией: "я - художник умерла". Она замолчала на несколько лет, а вернувшись примерно в 1915 году к поэзии - в пору ее сближения с Антропософским обществом - писала Волошину: "Черубина никогда не была для меня игрой... Черубина поистине была моим рождением; увы! мертворождением". "Черубина" жила всего год, но это время Марина Цветаева определила как "эпоху Черубины де Габриак".

У Елизаветы Дмитриевой (все оставшиеся годы проведшей, по сути, в борениях с "Черубиной") была иная биография и иная судьба. Она родилась в Петербурге в бедной дворянской семье учителя чистописания. Отец рано умер от чахотки, а сама она в детстве и юности страдала тем же недугом ("туберкулез и костей и легких"). В течение нескольких лет она была прикована к постели, год была слепа, на всю жизнь осталась хромой. "Люди, которых воспитывали болезни, они совсем иные, совсем особенные", - писала она в своей автобиографии. В 1904 году окончила Василеостровскую гимназию, в 1908 - Женский педагогический институт (занималась средневековой историей и средневековой французской литературой). Слушала лекции в Петербургском университете и Сорбонне. Работала учительницей русской словесности и печатала в теософских журналах переводы с испанского.

Стихи (примерно с 1908) посылала Волошину. В 1909 году ходила на "башню" к Вяч. Иванову. На обложке "Аполлона" в числе сотрудников постоянно значилась Елизавета Дмитриева (а потом, вместе с ней - Черубина де Габриак). После революции ненадолго попала в Екатеринодар, где вместе с Маршаком работала для детского театра. Вернувшись в 1922 в Петербург, первое время продолжала сотрудничать с ТЮЗом, затем перешла в Библиотеку Академии наук. За участие в Антропософском обществе в 1927 году была сослана в Ташкент. Там написала последнюю книжку стихов от имени китайского поэта, заброшенного на чужбину, - "Домик под грушевым деревом".