Александр Родченко. Старья не держим

Вот.

Совершенно неизвестные люди. Семейная фотография

Это замечательное семейное фото я сюда засунул только для того, чтобы сказать: «Никогда Александр Родченко (1891-1956) такого консерватизма бы не сделал!» Фото из семейного альбома в его исполнении выглядит так:

Лиля и Осип Брики

Потому что Родченко был новатор. А в этой фотке

Совершенно неизвестные люди. Семейная фотография

никакого новаторства нет. Хотя фотография, конечно, красивая. И люди хорошие.

Родченко, вообще, новаторство сделал главным содержанием искусства. В этом он тоже был новатором. Но начиналось у него все вполне традиционно – он родился от отца с матерью. Мама у него была питерской прачкой, папа – театральным бутафором. Маленький родченко постоянно торчал за кулисами и набирался там полезных впечатлений. Вскоре, в 1902 году, Родченки собрали вещи и переехали в Казань. Там было решено дать сыну твердую опору в жизни и приобщить его к зубоврачебному делу. Родченко пару лет проработал в технической протезной лаборатории казанской зубоврачебной школы, где его учили рвать тогдашним россиянам зубы и ставить на их место искусственную челюсть, на ночь бережно опускаемую в стакан с водой. На дальнейшую судьбу Родченко эта бесчеловечная практика никакого влияния не оказала.

Он-то очень хотел быть художником. И в 1911 году поступил в местную художественную школу вольнослушателем. Там он познакомился с Варварой Степановой, в будущем одной из важных теток русского авангарда, на которой, как честный человек, со временем женился. В 1914 году они уехали в Москву, там Родченко пытался поступить в Строганы, но его не взяли. Тогда он стал учиться сам*.

Благодаря детским театрально-бутафорским впечатлениям за кулисами у папы Родченко, как он вспоминал потом, легко прошел мимо природы. Его недолгий ученический период протекал сначала в форме символизма, потом – кубизма. Родченко очень скоро оказался в самом пекле русского авангарда, где примкнул к Татлину и быстро перешел к самым радикальным формам самовыражения. Вот ранняя родченковская посткубистическая абстракция:

Танец. Беспредметная композиция

Самым же продвинутым, наверное, трендом в русском авангарде тогда был абстракционизм в форме супрематизма. И Родченко занимается супрематизмом.

Беспредметная конструкция с живописными проекциями поверхностей сложной цветовой композиции

При этом его не особо парит все то утопическое социально-философское гонево, которое накрутил в супрематизме Малевич. Его волнуют вполне прикладные вещи – взаимодействие цветов друг с другом, сосуществование различных элементов в пространстве картины. Даже не в пространстве, а на плоскости. Родченко выдает работы целыми сериями, решающими одну конкретную задачу, обозначенную в названии.

Серия «Движение проектированных и окрашенных плоскостей». Композиция № 50

Серия «Концентрация цвета и форм». Композиция №65

Даже внутри не им придуманного направления Родченко становится локальным новатором. Например, цветом русский авангард – да и русское искусство в целом – интересовался не особо. Родченко – интересовался. Еще он смело добавил к традиционным орудиям живописного труда – кисти, мастихину, углю и пальцу – линейку и циркуль.

Беспредметная композиция N68

Серия «Плотность и вес». Беспредметная композиция №88 (66)

Ввел в качестве самостоятельных супрематических элементов точки и линии.

Композиция №17 (логотип в центре композиции №17 никакого отношения к композиции №17 не имеет)

Линии на зеленом

Самым же главным новаторством Родченко была концепция творчества как систематического новаторства, постоянного производства нового. Можно сказать, Родченко был прямо-таки олицетворением одного из главных смыслобразующих принципов авангардизма – если никто этого не делал, я должен это сделать. Чем-то это напоминает бесконечный протеизм Пикассо, только у того он исходил из стремления долбить реальность с разных сторон и испытывать ее устойчивость всякими новыми сильными средствами, а у Родченко изменчивость была следствием неистребимого желания использовать все потенциальные возможности. По этой же причине свое новаторство он производил в диких количествах**.

Еще одним следствием новаторского зуда было то, что Родченко постоянно мерился с главными авангардистами типа того же Малевича. Делает Малевич радикальную работу:

К. Малевич. Белое на белом

Родченко на нее отвечает:

Черное на черном

Только если Малевич репрезентирует еще один вариант полного конца в виде полной бесконечности, то Родченко волнует всего лишь проблема соотношения разных фактур одного цвета.

Не мог, конечно, Родченко пройти просто так и мимо главной работы того времени - «Черного квадрата». В 1921 году он достойно ответил на него целым триптихом.

Три цвета. Желтый. Красный. Синий

Если за «Черным квадратом» лежит достаточно весомая куча ассоциаций, смыслов и интерпретаций, и все это сильно духовное и символическое, и факт смерти искусства там трактуется как некий переход в иное существование, т.е. речь идет о событии религиозно-апокалиптического масштаба, то за «Тремя цветами» ничего этого не лежит и даже не стоит. Здесь все просто – помер, и все. Никаких символических и духовных интерпретаций эти три холста, закрашенные в основные цвета, не предполагают. Предельно плоские, совершенно атеистические и даже где-то по-хорошему грубые позитивистские работы. Хотя поговорить о них можно, и очень долго. Например, искусство ли это, и почему***.

Так что не надо думать, что Родченко был таким же плоским, приземленным и бескрылым матросом. Не надо. Были и у него крылья, летал и он, просто в других пространствах. Он ведь, Родченко, продолжал ту же авангардистскую логику редукционизма, в котором сильнейшим образом поучаствовал до этого сам Малевич. Т.е. логику поэтапного отъема от произведения искусства его неотъемлемых частей и характеристик. Малевич отъял у живописи живопись, но оставил литературу – интерпретации и смыслы. Родченко отобрал и это. Каждый раз казалось, что теперь-то уж искусство точно добито насмерть и сведено к нулю, но все время оказывалось, что там еще много чего осталось для последующих опытов радикалов-вивисекторов****. А «Три цвета» цвета сильно повлияли на раздумья ребят-минималистов в 50-60-е гг.

Собственно, был у Родченко в запасе еще один вариант очередного убийства живописи – щедрый он был человек. Где-то за год до репрезентации своего триптиха он сказал, что когда-нибудь будет просто сидеть, смотреть на загрунтованный холст и думать. Это уже что-то из области концептуализма. А вы – неумный. Видите, какие вещи придумывал.

В общем, понятно, что если человек изыскивает разные способы что-то угробить, то это значит, что оно ему сильно надоело. И хочется чего-то другого. Это другое было таким:

Овальная подвесная конструкция №1

Называлось оно – конструктивизм. В создании его Родченко поучаствовал активнейшим образом. Вот конструктивизм-то и добил традиционное искусство окончательно. Ну, так тогда казалось.

Основной удар был нанесен по главному носителю традиции – по станковой картине. Все эти холст, масло, рама были объявлены буржуазными. Как и интимно-индивидуальный способ потребления картины. Сам Родченко полностью запретил себе делать живопись в 1921 году и следовал этому запрету больше десяти лет. Отныне художник должен был делать полезные для людей вещи – это был постулат наиболее радикальных конструктивистов, называвших себя производственниками.

Конечно, такие вот висячие конструкции – постамент отсутствует как признак буржуазного станкового искусства – для пролетариата не очень полезны. Применить их в быту и на производстве он не сможет. Но они содержат в себе главные принципы, по которым будут созданы такие полезные вещи – рациональность, отсутствие декора, обнажение конструкции, лаконизм и простота форм, их взаимозаменяемость и унификация, эстетическая новизна, общий прогрессистский пафос. Такое наглядное концентрированное выражение идей конструктивизма.

Были и проекты реальных объектов-трансформеров. Они было предельно рациональны, но очень неудобны. Все эти штуки надо было в процессе юзания складывать-раскладывать, что, конечно, решало уже другую, но более важную задачу – воспитание такого бойкого, постоянно готового к мобилизации рационально направленных усилий населения.

Проект киоска

Интерьер рабочего клуба*****

Шахматный столик. Реконструкция

Правда, когда смотришь на служебно-вспомогательную изопродукцию, сопровождающую эти работы, возникает впечатление, что тоска по простому буржуазному станковому искусству у Родченко все-таки была – уж больно с любовью сделано.

Проект шахматного столика

До железа ничего разработанного Родченко, по-моему, не дошло. Да и не ставил он перед собой такой задачи – говорю же, идеи человек разрабатывал.

Между тем в начале 20-х гг. в среде радикалов было решено, что самым передовым искусством теперь является фотография. Она в этом смысле чем хороша? Она тиражна, т.е. это массовое, доступное для людей искусство. Она опирается на современные технологии, т.е. она прогрессивна. В ней отсутствует уникальность и рукотворность – характеристики все того же мерзейшего старинного искусства – т.е. она антибуржуазна. Кроме того, она недорога и быстра в производстве. И обладает мощным агитационно-мобилизующим эффектом. И вот эта сторона деятельности Родченко известна больше всего – снимал он много и, как всегда, был тут новатором.

Лестница

Прыжок с шестом

Самое главное, что он придумал – это крупный план, ракурс и монтаж. Ну, может, придумал не все он, но применил максимально эффектно и радикально.

Пионер-трубач

Лиля Брик. Снимок для рекламного плаката

Кино-глаз

На этом поприще Родченко превратился в певца режима. В такого Лени Рифеншталь.

Спортсмены на Красной площади

Живая эмблема ГТО

Но, в отличие от нее, ему пришлось снимать не только аполлоническую сторону режима. Родченко же участвовал в той знаменитой поездке писателей по Беломорканалу. Хотя, черт его знает – для режима-то и эта сторона светлой была. Людей же исправляли.

Настилают полы в шлюзе

Работа под оркестр

Канал открыт

Тем временем за окном настал соцреализм. Родченко, до этого активно функционирующего артфункционера с должностями и постами, преподавателя, руководителя и т.д., практически отовсюду повыгоняли. Он потихоньку возвращается к живописи, но в выставках не участвует. Работает в стол.

Цирк

Наездница

Живопись эта, конечно, странная. Например, она – фигуративная. Прежнего Родченко напоминает только цветом. Но бог бы с ней, с фигуративностью. В конце концов, в 30-е гг. это был тренд, и даже злейший враг Малевич к ней вернулся. Самое главное, в ней нет рационалистического прогрессистского пафоса – посмотрите «Наездницу» - т.е. главного нерва искусства Родченко. А в 40-е гг. он выдает такие вот затейливо-нерациональные вещи:

Без названия

А уж эта штука 1944 года и вовсе загадочная:

Экспрессивный ритм

Это уже просто какой-то абстрактный экспрессионизм. Т.е. эта работа полностью противоположна всему предыдущему искусству Родченко – он же никогда ничего не искал в бессознательном, он все находил в голове. Ну, в сознании, в смысле. И, что еще удивительно, абстрактного экспрессионизма еще не было, Поллок, на которого это очень похоже, только подходил к своему методу. Т.е. в полном отрыве от мирового художественного процесса Родченко опять оказался впереди всех.

Теперь вы поняли, почему никогда он не сделал бы такую фотографию?

Совершенно неизвестные люди. Семейная фотография

БОНУС

Иллюстрация к поэме В. Маяковского «Про это»

Девушка с «лейкой»

Новый ЛЕФ

Портрет матери

«Даешь воду!»

Абстракция

Вот еще одна странная работа, 20-го года, между прочим. Что с ней делать, я не знаю.

Реклама ГУМа

* В 1916 году Родченко призвали в армию, и он несколько месяцев служил завхозом санитарного поезда. Поскольку это был короткий эпизод, лишь на время прервавший его жизнь в искусстве, я решил упомянуть его только здесь.

** На XIX Государственную выставку в 1920 году он и Степанова отправили одиннадцать тюков картин.

*** На днях Юра Альберт написал в фейсбуке «Как хорошо, оказывается, сказал Марсель Дюшан: «Сам ready-made не является искусством, искусством становится его обсуждение»»». Вот тут та же история.

**** После «Черного квадрата» Малевич сказал знаменитую свою фразу: «Я убил живопись». После «Трех цветов» критик Николай Тарабукин прочел доклад «Последняя картина написана». Философ Гройс утверждает, что смерть искусства – это основная тема искусства XX века. Так что все только начиналось.

***** Был сделан для советского павильона на Всемирной выставке декоративных искусств и промышленности в Париже в 1925 году. Антибуржуазный Родченко в этом своем интерьере вымазал пол сажей, чтобы посетители унесли ее на своих подошвах в буржуазные павильоны других стран, и там все перепачкали. На этой выставке было репрезентировано и получило свое название ар-деко – было что пачкать. Хороший дадаистский жест получился.