Венский акционизм. Самый отвратительный авангардизм на Земле

Возьмем, к примеру, эту самую Австрию. Что она такое есть с точки зрения вклада в мировое культурное достояние? Вальс, опера, небольшая стайка Штраусов и кофе по-венски. Все очень хорошо, качественно и благопристойно. Ну, правда, был у них там, естественно, свой очень эротичный модерн, развивавшийся под местным брендом «сецессион», был еще очень неплохой, несколько нервный экспрессионизм. Это не струнный квартет Гайдна, конечно, но детям после 12 можно. Но чтоб вот так…

Рудольф Шварцкоглер. Акция 2

Ну, просто отвратительно. Родина Моцарта и Сальери, а тут вдруг такое.

Не могу удержаться, чтобы не привести описание совершенно уж отвратительной акции Германа Нитша: «Голый человек с забинтованными глазами лежит на спине, в разведенных руках держа концы веревки, обхватывающей его половые органы. На них вываливают кучу кишок, и он долго месит их с видимым удовольствием. Нитш поливает это месиво ведрами крови и время от времени поит ею актера. Затем актера уносят на носилках под какофонический шум, сменяющийся чарующей скрипичной пьесой». Вот как приблизительно это происходило:

Акция Германа Нитша

Или вот. Это не только отвратительно, тут еще и непотребство всякое:

Отто Мюль. Мама и папа

Вот вся эта отвратительная гадость и есть венский акционизм. Больше сорока лет, со времен экспрессионизма до начала 60-х годов, ничего серьезного авангардистского из Австрии не вылетало. Но за эти сорок лет мир хорошо узнал одного австрийца – Адольфа Шикельгрубера, а на территории Австрии успело успешно поработать государственное предприятие под названием «Гузен», в просторечии – Маутхаузен. Ну, и были всякие сопровождающие фоновые явления – нацизм, война, оккупация. В этом месте, подозреваю, у многих возникает вопрос - и что же, кроме географии, связывает эти трагические факты истории с продемонстрированными тут мерзостями, творимыми кучкой ненормальный маргиналов? Однако – связывает.

Венский акционизм – это, прежде всего, Отто Мюль, Герман Нитш, Рудольф Шварцкоглер и Гюнтер Брус. У всех у них, кроме Мюля, было тяжелое военное детство – Мюль был старше и у была тяжелая военная юность. И опыт этот стал, наверное, самым главным и мощным в их жизни.

Теперь отойдем немного в сторону – так надо. Что такое война? Это, прежде всего, массовая репрессивная работа с телом. Сторона А изо всех сил стремиться разными способами уничтожить или, как минимум, искалечить тела стороны Б. Сторона Б тоже не отмалчивается. В тела стреляют, их разрывают снарядами на куски, их травят газами, давят военной техникой и т.д. Военный успех описывается, прежде всего, как количество ставших недееспособными тел противника (убитые, раненные, пропавшие без вести, пленные) и как количество сохраненных тел своих. Тело – это главная ценность на войне.

Тоталитаризм тоже много работает с телом, для него это тоже важная вещь. Он эти тела собирает в одном месте, заставляет их предельно напрягаться для достижения своих целей (с разными вариациями это называется «Все для фронта, все для победы» или «Вперед, к победе коммунизма») или же огораживает их колючей проволокой и подвергает разного рода мучениям. Получается, что жизнь на войне или в тоталитарном государстве становится предельно телесной. Это и агрессия по отношению к телу со стороны окружающего мира, это и страдания тела, это и личная забота тела о своем выживании в условиях голода, холода, боя и репрессий, это и ненормально открытое физиологическое существование тела рядом с большим количеством других тел – в казарме, в рабочем бараке, в концлагере и т.д. Смерть при такой жизни становится значительно ближе, что повышает ценность всего, связанного с телом.

Именно этот опыт, полученный в детстве и юности, и осмысленный позже, и привел венских акционистов ко всем тем отвратительным вещам, которые их прославили. Кроме того, к началу 60-х годов, когда они начали безобразить, в авангардизме, как тогда казалось казалось, все уже было переделано. Но вот чтобы превратить тело в основу для произведения, во что-то вроде холста или глины – такого еще не было. В конце концов, искусство долго изображало тело, но ничего не изображало на теле. Этим венские акционисты и занялись.

То, что я вам тут показал - это еще не самое радикальное из того, что делали эти парни. Они делали ужасные вещи, но по-разному и вкладывали в них разный смысл. Допустим, Шварцкоглер подвергал себя всяческому насилию, сам или с помощью ассистентов. Свое тело он заматывал, связывал, резал, колол и т.д. В этой акции, к примеру, замотанную голову Шваркоглера протыкали штопором, от чего на бинтах выступала кровь.

Рудольф Шваркоглер. Акция 3

Смысл этих действий заключался в том, что Шварцкоглер выступал одновременно как палач и как жертва, т.е. очень наглядными и доступными средствами показывал столь двойственную и хорошо ему знакомую по детству природу человека. Про Шваркоглера существует устойчивая легенда, на которую я тоже купился (см. примечание к тексту о постмодернизме – типа, он отрезал во время одной акции по кусочку от своего пениса и умер от потери крови. Но пристальное изучение источников заставило меня от такой версии отказаться. На самом деле, Шварцкоглер разбился, выпав из окна. Специально он это сделал, или нет – неясно. Есть еще такая версия – во время акции он лишь имитировал отрезание кусков пениса. Но, увидев реакцию публики – ему же поверили - он приехал домой и покончил с собой, так как жить дальше было бы нечестно. Вполне возможно, что это было так. Люди-то они были матерые, венские-то акционисты.

Рудольф Шваркоглер. Акция 2

Рудольф Шваркоглер. Акция 3

Совершенно с другой стороны подошел к телу Нитш. Он заставлял тело проживать реконструированные дионисийские и раннехристианские обряды, в ходе которых оно плотно контактировало с телами жертвенных животных. Приведенное выше видео довольно позднее, там это уже скорее театрализованное действо, где Нитш выступает кем-то вроде режиссера, а туши и кровь привезены с бойни. Это он дает пить кровь. А раньше, в 60-е, в эпоху бури и натиска, он был как раз главным исполнителем всех эти неприятных действий, которые должны были привести участников акции к катарсису через переживание страха, ужаса и сострадания. Тогда скот забивали прямо тут, на месте. Т.е. Нитш проводит такую радикальную терапию по высвобождению человеческой сути, полностью задавленной культурой и социальностью, возвращает его к докультурному состоянию. Но – ненадолго, и под контролем. Как бы то ни было, у Нитша тело – тоже объект насилия.

Акция Германа Нитша

Самым радикальным из всех венских радикалов был Гюнтер Брус.

Гюнтер Брус. Акция

Он работал только с собой, тоже себя калечил, но он еще и публично какал, писал и мастурбировал. Тут все очень просто – он ставил вопрос, почему все это не делается публично? Почему тело не свободно? Почему какие-то вещи тело может делать публично, а какие-то – не может? Все перечисленные занятия  – естественны, так почему тело их стесняется? Оно же не стесняет публично есть и пить*. Т.е. таким брутальным способом Брус задает вполне детский вопрос – почему? «Нарушение табу стало стилем моей работы», - говорил он, помимо всего этого.

Гюнтер Брус. Акция

Отто Мюль скандализировал публику через самое чувствительное – через секс.

Отто Мюль. Акция

Он устраивал публичные оргии, где эрос через насилие соединялся со своим вечным спутником – танатосом. Что он выделывал – это можно посмотреть в фильме Душана Макавеева «Сладкий фильм» (Sweet movie). Там снята коммуна Мюля, и сцены – отнюдь не постановочные.

Понятно, что всякого рода правоохранительные органы пройти мимо всей этой бурной деятельности никак не могли. И не проходили. Как, в самом деле, пройти мимо, если Брус мастурбирует под флагом Австрийской республики во время исполнения государственного гимна? В гробу они, органы, видали всякие тонкие логические операции типа дефиниций, призванные определить, почему все проделанное является осквернением государственных символов. И Бруса посадили на шесть месяцев. Не зверство, конечно, не в Маутхазен же. Ну, и другие акционисты периодически огребали небольшие сроки. Единственный, кто получил реальный срок – восемь лет – это был Мюль. Ну, так его в растлении малолетних обвинили. Темное там дело было. Таким образом, жизнь продолжала творческую практику венских акционистов – она продолжала насилие в отношении тела.

После гибели Шваркоглера деятельность венских акционистов довольно быстро затухает, и они переходят к более традиционным видам творчества. Но наследие их героического периода не умерло и не умрет никогда! По их стопам пошли немногие, но настоящие и стойкие художники. Американцу Крису Бурдену, например, ассистент прострелил из винтовки руку. А уж как народ резал себя и друг друга - и передать трудно. Есть среди них и наши люди – Олег Мавромати и Император Вава.

Еще пара соображений в рамках апологии этого нестандартного явления – венского акционизма. Я допускаю, что некоторые из прочитавших этот текст – конечно же, меньшинство – все-таки скажут про этих художников что-то вроде «с жиру бесятся», «ищут дешевой популярности» или, как говорят в последнее время – «пиарятся». При всем при этом, когда другие люди занимаются подобными вещами, то это находит значительно большее понимание у публики. Я имею в виду религиозный аскетизм, те его составляющие, которые называются самоистязанием и юродством. Там ведь народ не менее крутые штуки выделывал и до сих пор выделывает. Т.е. когда подобные безумства происходят в рамках древней традиции и во имя Бога, то это получается приемлемой, хоть и странноватой практикой, а когда фактически этим же занимаются вне традиции и божественной санкции, в частном, так сказать, порядке, то это уже вот то самое – девианты с жиру бесятся и т.д. Нет, конечно, одни и те же вещи, но сделанные с разной целью, выглядят по-разному. Убийство человека с целью грабежа – нехорошее дело. А убийство человека, который хочет вас убить с целью грабежа – хорошее. Так же и тут. Истязать себя во имя Бога, с которым, кстати, до сих пор есть проблемы – я имею факт его существования – хорошо. А истязать себя во имя искусства, которое уж точно есть, и во имя высокой гуманной идеи – еще лучше. А если кто-то скажет, что это не искусство – пусть прочтет все статьи в рубрике «Галерея» на сайте AdIndex, и после этого он сразу поймет, что это – самое настоящее искусство!

* Существуют индейские племена, в которых еда – такой же интимный процесс, как, скажем, секс. Т.е. это действительно вопрос – почему не все можно делать публично.

Автор: Вадим Кругликов