Георг Гросс. Политически ангажированный авангардизм

Вопрос: в чем сходство между Георгом Гроссом (1893-1959) и Лёвиком Казовским? Ответ: да ни в чем. Просто нужно же с чего-то начинать. Скучно же начинать с того, что Георг Гросс (1893-1959) родился в 1893 году в Берлине, как он сам говорил, под звук пробок от шампанского, потому что его отец работал официантом в офицерской столовой, а мать – швеей, и у нее на работе было тихо, но денег не хватало и семья переехала в Померанию - можно подумать, там, в Померании, были деньги - и в Померании Георг пошел в школу, из которой его выперли, потому что в 15 лет он дал пощечину школьному учителю, и так у него, у Георга, кончилось детство и началось неизвестно что, но про это точно можно сказать, что оно было тоже трудное уф-ф-ф... В 1909 году Георг Гросс поступил в Королевскую академию искусств в Дрездене.

Дрезден в то время был рассадником экспрессионизма – там работала группа «Мост». Гросс, конечно, со всей силой и энтузиазмом испытал на себе влияние этих хороших художников и стал делать такие вот довольно умеренные картинки:

Голубое утро

Или вот такие, совсем не умеренные:

Конец пути

В 1913 году он несколько месяцев провел в Париже, где ознакомился с последними достижениями новейшего искусства. В общем, к началу Первой мировой войны Гросс был полностью готов влачить нелегкую карму авангардиста, но тут началась война.

Гросс записался добровольцем в армию, но на фронт попасть не успел, т.к. заболел воспалением ушной раковины. Его комиссовали, и он вовсю занялся издевательством над действительностью и, особенно, над армией, на которую он насмотрелся, посредством карикатур, публикуемых в куче разных журналов.

Годен к действительной службе

Муштра

Празднество

Бунт сумасшедших

В сущности, не сделай Гросс больше ничего, он бы уже попал в историю искусств – картинки-то эти теперь признаны классикой социально-политической карикатуры. Германские власти оценили их качество сразу и периодически штрафовали Гросса на приемлемые суммы за издевательство над армией, церковью, государственным аппаратом и Германией в целом*. Но уголовных дел не заводили и уж совсем не сажали в тюрьму, несмотря на войну и, так скажем, на засилье пресловутого прусского милитаризма. Чувствуете разницу? Это я с нами сравниваю.

А Гросс ведь еще и картины писал маслом. Это были напряженные, дисгармоничные, резкие по цвету, свету и смыслу работы.

Самоубийство

Взрыв

Большой город

Можно сказать, что если бы Гросс сделал только эти работы, он бы остался в истории экспрессионизма. А ведь он был еще и дадаистом.

Дадаизм в Германию из Цюриха привез Рихард Хюльзенбек в семнадцатом году. Гросс к дадаизму был готов на сто процентов. Показывать фиги власти и обывателю он уже привык, топтать все для них святое – тоже. Эпатаж и независимость позиции он освоил прекрасно. Допустим, начинается в стране жуткая антибританская истерия под хэдлайном «Боже, покарай Англию» – Гросс демонстративно на каждом углу говорит по-английски и подписывает свои работы английским псевдонимом – не Georg Gross, а George Grosz (Джордж Грос)**. Так, на самом деле, и должен вести себя истинный денди, пьяница, ходок в женский стан, родившийся под хлопки шампанского.

Берлинская группа дада, которую основал Хюльзенбек и в которую входил Гросс, давала самый политизированный дадаизм. Это был очень веселый дадаизм. «Мы издевались над всем, для нас не было ничего святого, мы просто плевали на все, и это было дада. Не мистицизм, не коммунизм, не анархизм. Все эти направления имели свои программы. Мы же были полными, абсолютными нигилистами, нашим символом было Ничто, вакуум, дыра», - писал позже об этом Гросс.

Республика автоматов

Основной формой общения дадаистов с населением были мероприятия под нейтральными названиями «встреча» или «воскресный утренник». Приходила публика – любители прекрасного, дадаисты для затравки устраивали какое-нибудь действо, маркированное в качестве искусства, вроде соревнования Гросса и Вальтера Меринга – один - за пишущей машинкой, другой – за швейной. Соревнование заключалось в поочередном выкрикивании совершенно абсурдных фраз вроде «Тюлитетю, люттитю! O, sole mio! Old man river, Миссисипи» или «Эйяпопейя! Тандарадей! Гип-гип Дада! Dada-capo». Публике, понятное дело, это активно не нравилось, она начинала возмущаться, и дадаисты вступали с ней в дискуссию об искусстве, где вполне адекватные аргументы были густо перемешаны с откровенными оскорблениями. Или тот же Меринг начинал читать стихи Гете, а к нему подходил Гросс в монокле и на весь зал кричал: «Прекратить! Ты что, будешь метать бисер перед этими свиньями?», после чего на сцене появлялась остальная братва и орала в публику: «Вон отсюда! Дамы и господа, вас вежливо просят убраться к чертям собачьим!» - и дадаисты шли в атаку на взбешенный партер, что временами перерастало в драку, которую останавливала уже полиция. Эх, времена… Самое удивительное, что публика, даже зная, какие скоты и подонки эти дадаисты, еще и платила за все эти издевательства над собой – на мероприятия продавались билеты. А как же – выступление.

Пасмурный день

Периодически дадаисты становились серьезными и зачитывали со сцены свои политические программы. Там были такие пункты:
- признание всеми священнослужителями и учителями догматов дадаистской веры;
- введение симультанного стихотворения в качестве государственной дадаистской молитвы;
- чтение в церквях брюитических, симультанных и дадаистических стихотворений;
- безотлагательное проведение в 150 цирках масштабной дадаистской пропаганды с целью просвещения пролетариата;
- контроль над всеми законами и предписаниями со стороны Центрального дадаистского совета мировой революции;
- немедленное урегулирование половых сношений в дадаистском духе путем создания дадаистского сексуального центра.

Германская зимняя сказка

Дадаисты провозглашали с кафедры берлинского собора наступление всемирной дадаистической революции, выставляли горы мусора, подвешивали под потолок чучело армейского офицера со свиной харей, разбрасывали свои листовки на официальных госмероприятиях, расклеивали провокационные стикеры – это они их придумали. Некоторые дадаисты – Гросс в том числе – сблизились с коммунистами и слегка поучаствовали в коммуняцких путчах, которых на рубеже 1910-1920 гг. в Германии было несколько. После одного из них Гросса даже арестовали. Что ж, приличному авангардисту пристало быть левым в той или иной степени, эта традиция существует и сейчас. Правым-то быть неинтересно, правое – слишком правильно и пресно. Стих, однако.

Без названия

Гросс даже вступил в Коммунистическую партию Германии – до того ему осточертели все эти германские милитаризмы, империализмы, реваншизмы, национализмы и т.д. Впрочем, съездив в 1922 году в СССР, познакомившись с Лениным и Троцким, посмотрев на все, что тут у нас происходило, он из партии ушел. Все-таки он был, скорее, анархистом. Во всяком случае, Гросс хотел свободы, а не просто смены начальников жизни. Так закончился его дадаистический период, и я смело заявляю, что если бы он был единственным в его карьере, то все равно Гросс остался бы в благодарной памяти потомков. А ведь Гросс еще и в новой вещественности поучаствовал.

Что такое новая вещественность, я уже хорошо рассказал в тексте об Отто Диксе и повторяться не буду – все, что там об этом предмете написано, применимо к Гроссу без всяких оговорок. Вот его работы этого периода:

Потрет писателя Макса Херрманн-Нейсе

Портрет боксера Макса Шмелинга

Надо сказать, что тяжелое дадаистическое прошлое иногда выскакивало у Гросса в виде таких вот работ:

Столпы общества

Опять резкая политическая критика, опять шокирующие нетренированный глаз детали – видите мордатого столпа справа с кучкой дерьма вместо мозгов? Гросса опять периодически штрафуют за богохульство.

«Держите свой рот закрытым и выполняйте свой долг (из альбома иллюстраций к «Похождениям бравого солдата Швейка»)»

Или за порнографию. Это - совсем невинная работа, у него есть очень крутые в этом смысле.

Без названия

Естественно, дело не обходится без политической карикатуры, в которой появляется новый герой.

Гитлер

Опять же, если бы с самого рождения до самой смерти Гросс был исключительно новым вещественником, он и тогда был бы одним из трех важнейших художников Германии в межвоенный период вместе с Диксом и Беккманом.

В январе 1933 года, за две недели до прихода этого нового героя к власти, Гросс уплывает в США – его пригласили на один семестр преподавать живопись. Домой он вернулся через 26 лет. За это время на родине он был удостоен очередной чести – его работы были представлены на выставке «Дегенеративное искусство»*** и частично уничтожены. Таким образом, его штрафовали при кайзере, при Веймарской республике, а при Гитлере просто жгли. Это ли не признание?

В Америке, не видя перед собой врага, Гросс попытался заниматься просто искусством и просто зарабатыванием денег.

Высокие дюны

Размахивающий флагом

Обложка коммерческой pocket-book

Правда, надо сказать, что к тому времени ему политика сильно надоела. В самом деле, он боролся с империализмом в Германии – и нашел его же в стране Советов. Боролся с капитализмом – но этот капитализм оказался раем по сравнению с тем, что пришло ему на смену вместе с Гитлером. И спасался он от этого Гитлера в самой капиталистической стране мира. Короче, все оказалось тлен, и обман и покрывало Майи. Только изредка Гросс делает что-то в более или менее старом духе.

Каин, или Гитлер в аду

Но вот беда – если бы от Гросса осталось только то, что он сделал в Америке – ни в какую историю искусства он бы не попал. Настоящий Гросс – это жесткое, эпатирующее, предельно правдивое и не стремящееся понравиться искусство, сделанное на основе нелюбви и ненависти.

А тем временем пришло официальное признание. В 1954 году Гросс был избран в американскую Академию литературы и искусств, в 1958 - в Академию искусств Германии. В 1959 он вернулся в Берлин (западный). Где-то через месяц он напился на встрече со старыми друзьями. Ночью вернулся домой. Открыл не ту дверь – рядом была дверь в подвал – и скатился по ступенькам, весь переломавшись. Утром он еще был жив, его отвезли в больницу, но спасти не смогли.

* Его еще проверяли на психическую вменяемость.
** Возможно, тут еще заложена и языковая игра. Gross по-немецки – большой, Grosz по-немецки и по-английски – грош, т.е. что-то мелкое.
*** Было несколько категорий дегенеративности. Гросса отнесли к четвертой - «Изображение немецких солдат как идиотов, сексуальных дегенератов и пьяниц».

Автор: Вадим Кругликов