Киборгизация, крионика и биохакинг: будущее уже наступило?

Расшифровка интервью с Данилой Медведевым, футурологом в программе «Digital Наука».

Коротнева: Добрый день, коллеги. Это программа «DIGITAL.НАУКА» на Adindex ТВ и я Анна Коротнева. Здесь мы говорим об инновациях, технологических прорывах и, конечно, о будущем, которое, по мнению многих наших гостей, экспертов, ученых уже наступило. Люди всегда мечтали стать мощнее, смелее, выносливее и, конечно же, продлить себе жизнь. И по мере развития медицинских технологий и инноваций, эти мечты, кажется, становятся реальностью. Поэтому тема нашего сегодняшнего эфира «Киборгизация и крионика. Есть ли у человечества шанс на бессмертие?» И очень хочется верить, что в конце нашего эфира мы все-таки найдем ответ на этот вопрос.

Собственно, ждет ли нас мир киборгов, узнаем у нашего гостя, эксперта, прикладного футуролога. Данила Медведев в нашей виртуальной студии. Данила, здравствуйте.

КИБОРГИЗАЦИЯ: ПОНЯТИЕ И ТРЕНДЫ

Медведев: Добрый день. Всем привет.

Коротнева: Данила, сегодня у нас с вами ожидается большая, интересная дискуссия. Много вопросов, на которые, конечно, хочется получить ответы, ваши прогнозы, ваше мнение. Потому что многое, в любом случае, остается непонятным. Давайте разберемся в базовом. Когда я готовилась к интервью, читала мнения разных футурологов и так далее, и поняла, что есть футурологи такие абсолютные оптимисты. А есть все-таки более осторожные оптимисты, которые напоминают всем о возможных негативных последствиях эволюции и того, что с нами сейчас происходит. Вот вы к кому относитесь?

Медведев: Я к системному, и к прикладному. Тут бессмысленно… Это, как школьник, допустим, который готовит, который собирается идти на экзамен. Можно быть оптимистов и верить, что ты получишь 100 баллов. Можно быть пессимистом и думать, что ты провалишь экзамен. Но адекватной и нормальной является третья позиция, когда ты понимаешь, что результаты экзамена зависят от твоей подготовки. Когда ты понимаешь, что он может быть разным. И билет тебе могут дать разный. И когда ты понимаешь, что тебе нужно заранее подготовиться, подумать обо всех сценариях, хорошо выспаться перед экзаменом, может быть, еще таблеток специальных, там не знаю, ритолина съесть или ноотропила. И тогда у тебя будет хороший результат. Вот этот школьник, он молодец. С него все дети берите пример, пожалуйста. И я, как футуролог, придерживаюсь именно такой позиции.

Коротнева: Вы футуролог-реалист. Да?

Медведев: И который считает, что нужно самим работать, чтобы реализовалось какое-то будущее.  А не свалилось оттуда сверху.

Коротнева: Хорошо. Поняла вас. Тогда, давайте, перейдем непосредственно к теме. К теме нашей программы. Значит, первый блок, заявлен, как киборгизация. Но, давайте, определимся с понятиями. Потому что в строгом понимании, то, о чем мы сегодня будем с вами говорить — это не наука, а область практической деятельности человека. Расскажите более подробно, то это на самом деле.

Медведев: Хорошо. И сразу предупрежу, я, поскольку реалист, то я буду рассказывать про хорошие стороны и про плохие. Начнем с киборгизации. Киборгизация — это, действительно, практика биоинженерная, когда мы какие-то части человеческого организма дополняем или заменяем на искусственные аналоги или на что-нибудь новое и необычное. Эта область, она смежная с трансплантологией, она смежная с системами поддержания жизнедеятельности и с разработкой искусственных органов. То есть тут есть практики, которые ближе к медицине, то есть к тому, чтобы вылечить больного человека. Например, дать диабетику носимый датчик сахара и инсулиновую помпу, которая автоматически корректирует уровень инсулина. Это будет устройство. Такие устройства существуют уже, которые требуют медицинской сертификации, проходят клинические испытания и так  далее. Это медицина. Но при этом то же самое устройство, которое будет человеку с помощью каких-нибудь веществ поддерживать заданный уровень кайфа, например, или уровень бодрости, или наоборот сонливости — это уже будет не совсем медицина. Это будет такой потребительский гаджет. Хотя технически это может быть абсолютно то же самое устройство. Тоже датчик, тоже устройство, которое подключено к кровеносной системе. Но при этом оно имеет разный юридический статус. А если мы говорим уже про вмешательство внутрь человеческого организма, то там можно медицину и улучшения и апгрейд смешивать произвольно, как хотим. С киборгизацией люди начали сталкивать, естественно, очень давно так поверхностно. Еще в древнем Египте, в древней Индии были искусственные какие-то протезы. То  есть люди понимали, что можно заменить, не знаю, глаз тот же самый неработающий заменить на какой-нибудь красивый, вырезанный из слоновой кости шарик, на котором нарисован глаз. Но функциональные кибернетические такие улучшения, они стали появляться всерьез, наверное, только в XX веке. При этом в XX веке мы пережили вообще старт вот этого направления, когда появились такие ученые.. Очень много в Советском Союзе было пионеров этой области. Это и Сергей Брюхоненко, который голову собаки поддерживал отдельно от тела в живом состоянии. Это и великий наш отец трансплантологии Владимир Демихов, который все органы практически первым пересадил в мире. И это, естественно, Неговский — отец реаниматологии, то есть человек, который придумал оживлять мертвых. И сегодня в каждой крупной больнице у нас есть отделения оживления мертвых. Так и называется — реаниматология. И вот эти люди заложили основу техническую для вмешательства  внутрь человеческого организма. Затем в 90-ые годы был очень большой энтузиазм по поводу всяких искусственных сердец, искусственных легких, печени, почек, искусственных рук и ног. И вот эти вот.. Вот этот оптимизм, он наложился на веру в то, что прогресс идет сам по себе. Если есть какая-то хорошая идея, то тут же появится куча стартапов, которые ее реализуют. И в общем, надо просто подождать, и скоро все само собой случится. Последние 20 лет мы поняли, что это не так. Мы поняли, что за попытку улучшить человека или за что-нибудь с этим связанное люда даже могут загреметь в тюрьму. Потому что система отторгает вот таких изобретателей и инноваторов. И мы так же поняли, что возможности эта абсолютно реальны, они никуда не деваются. То есть каждый год вот эти все новые эксперименты с тараканами, с мышами, даже с человеком, они появляются, их все больше и больше. Но вот кто и как это может внедрять, кто и как это может заказывать, тут, как выяснилось, такой Дикий Запад пока еще. Даже не Дикий  Запад, еще Америка до того, как ее открыл Колумб. То есть стада бизонов бродят, и где-то сидят индейцы, курят трубку мира. И вот что с киборгизацией будет дальше, этот вопрос очень интересный и открытый пока.

Коротнева: Вы  имеете в виду в России? Или вообще в мире?

Медведев: Вообще в мире. И в России тоже, потому что у нас же, конечно же, велись и ведутся разработки, например, искусственного сердца, конечностей искусственных . Но какого-то понимания, в какой отдел супермаркета размещать киборгизацию и по какой статье бюджета ее дотировать и финансировать, вот этого никто не понимает. Хотя как бы какие-то наметки, они, в принципе, есть.

Коротнева: Вы знаете, в связи с этим у меня сразу 2 вопроса. Первый - понятно, когда человек идет на какие-то улучшения своего организма, исходя из медицинских показаний. Вот, как вы привели пример, например диабетики те же. Но почему человек без медицинских показаний, без оснований необходимых начал впускать технику в свое тело? Что это? Доказать вселенной, что человек перешел на новую ступень развития и может теперь сам себя как-то улучшать, довести до состояния богоподобия? Или что?

Медведев: Я думаю, близко к этому. Только, может быть, не все хотят на ступень вверх. Некоторые хотят на ступень вниз. Вот если посмотреть Instagram или тот же Tinder… Ну, я увижу, допустим, девушек, вы увидите молодых людей с надутыми губами. И возникает вопрос. А почему? А зачем? Это же не то, что в медицинских показаний нет, это же и функционал никак не улучшает. Но тем не менее. Сегодня стало нормой среди современного поколения пирсинг. То, что раньше было совсем экстремально и считалось, что это вообще какое-то табу. Сегодня редко встретишь на улице человека без дырки в носу. В определенных кругах, в определенных городах, да, естественно, что это по-разному. Где-нибудь в Махачкале, наверное, или в Казани такого поменьше, но вот в Москве полно. И это пример, что даже люди, которые не сильно задумываются вообще, чего им нужно в жизни, в какую сторону они хотят меняться и развиваться, даже они готовы пробовать и как-то экспериментировать. Но и, в принципе, мы же знаем, что даже в традиционных культурах это же тоже было. Там те же самые всякие обручи на шею, которые поднимают голову. У китайцев связывание ног женщинам. То есть человеку, в принципе, естественно брать свое  тело и как-то с ним что-то интересное делать. Это как хобби такое. А то, что появилась возможность двигаться в сторону именно таких сверхчеловеческих способностей. То есть становится таким киборгом — это, за это  мы должны благодарить, опять-таки, XX век. И научную фантастику. То есть вот этот совершенно новый инструмент для визуализации будущего, который у нас появился и которому мы обязаны всеми вот этими образами человека, соединившегося с машиной, человека-киборга и роботов разумных и так далее. То есть современный человек, он растет в окружении этих образов. И он смотрит «Трансформеров», он смотрит там «Люди Х», смотрит марвеловские фильмы, и он, естественно, понимает, что, конечно, да, это абсолютно нормально заменить себе руку, например, на искусственную. Или там поставить в голову чип или заменить глаза на лазеры.

Коротнева: Вопрос — нормально это или нет? И благодарить нам кинематограф и книги это, конечно, еще такой спорный момент, обсудим его чуть позже. И еще  до этого вы сказали, что система отторгает инноваторов. И поэтому  у нас, в принципе, застопорился процесс киборгизации в России и в мире. А под системой, я так понимаю, вы имеете в виду государство.

Медведев: В основном государство. Но и бизнес тоже. Потому что вопреки идеи о том, что бизнесмены всегда ищут какие-то возможности заработать, на самом деле это не так. Бизнесмены ищут возможность не думая скопировать что-нибудь модное, то, что у всех на слуху. То есть сейчас 2022 год, давайте выпускать  NFT. А раньше можно было делать ICO. Завтра будет еще что-нибудь. И проблема в том, что вот эта вот погоня за модой, когда она делается бизнесменами, это так же абсурдно, как если бы, допустим, врачи бы гнались за модой и говорили: «О! Вчера тут я услышал, что можно вот такую вот делать штуку. А давайте, попробуем». Вместо этого, конечно, должна быть рациональность, должен быть какой-то разумный подход, какие-то расчеты. Но нет, бизнесмены гонятся… Цукерберг заговорил про метаверс, все заговорили компании тоже — мы тоже в метаверсе. А зачем? Почему? Никто не знает.

Коротнева: То есть, короче говоря, ждем тренда на киборгизацию.

Медведев: Тренда на киборгизацию, да. Пока единственный пример вот таких вот лидеров мнений, которого можно назвать - это Илон Маск с проектом нейролинк, которая, конечно не его, а команды, которую он сначала нанял, которая уже разбежалась. Но тем не менее, это хоть какой-то шажок, чтобы сделать некую нормализацию в общественном сознании того, что вообще-то да, это нормально: можно ставить чипы, имплантировать их в мозг и т.д. Но мне бы здесь, конечно, хотелось совершенно другого мира. Мне бы хотелось мира, как в фантастике, где, если вам нужен какой-нибудь там подпольный чип, вы отправляетесь в подвал, где какой-нибудь, значит, старый китаец вам в антисанитарных условиях тут же что-нибудь высверливает и ставит какой-то апгрейд. Ну, как в игре Cyberpunk 2077 или там в подобном творчестве. Но сегодня этого пока нет.

Коротнева: Какие здесь возможны риски для человека, социума и науки?

Медведев: Главный риск... Главное — резко этого не делать. То есть у нас  каждый день умирает от старости и от связанных с этим болезней почти 200 тысяч человек. Им всем, в принципе, можно было бы помочь с  помощью киборгизации. То есть мы же понимаем, что люди умирают реально только от 2 причин. У них либо отказывает сердце, либо отказывают легкие. Все остальное — это можно пережить. Все остальное — это либо следствия, либо, ну, какая-то мелочь неприятная. А вот основные причины — это вот это. И если бы мы могли человеку ставить, начать ставить искусственное сердце в дополнение к существующему или вместо, то мы могли спасти огромное количество людей. Сотни тысяч по миру каждый день. И то, что мы этого не делаем, то, что мы не бросили все ресурсы, которые возможно, на киборгизацию — это вот как раз и есть причина гибели огромного количества людей. Тут, мне кажется, все достаточно просто. Так же можно было бы, допустим, человека защищать от ковида и других инфекций, просто там установив ему какие-то фильтры дополнительные. Да, конечно, это было бы, может быть, лишней… Лишняя забота, что выходишь на улицу, надо ставить фильтр. Но работало бы это лучше, чем маски. Гораздо надежнее. И таким образом можно было бы защитить еще миллионы человек. Если мы начнем перечислять дальше проблемы, которые у людей есть, например, что люди умирают от страшной жары. Да? Наступает август и в Европе, в Индии, в Бангладеше, в Москве даже люди начинают страдать от жары невероятной, которую никак не исправить. И постоянно там тысячи человек умирают. Если бы мы могли человеку поставить систему охлаждения, как вот любители гейминга ставят дополнительные кулеры на свой процессор, точно так же можно было бы поставить кулер где-нибудь, значит, на затылке. И тогда, в принципе, человеку было бы нормально. Ну, 40 градусов, ну, 50 градусов температура, но ничего.

Коротнева: Слушайте, это все, конечно, любопытно. Но не ухудшит ли это уже имеющиеся социальные, глобальные проблемы? Что я имею в виду. Вот мы представляем, что есть обычные, простые смертные люди, у которых не заменены суставы, у которых нет нейроимплантов, а есть люди, которые наполовину люди, наполовину киборги… Кстати с их правовым статусом еще тоже предстоит разбираться государству. Вот готов ли мир вообще к этому? Понимаете, у нас до сих пор пешеходы и автомобилисты-то иногда друг друга недолюбливают на дорогах. А тут киборги и люди.

Медведев: На самом деле киборги уже среди нас. Вот любой человек, который ездит в метро или по железной дороге, сталкивался с инфраструктурой, которая нацелена на киборгов. Понимаете о чем я?

Коротнева: Примерно.

Медведев: Сразу на входе, где стоит рамка для контроля — металлоискатель, металлодетектор, обычно бывает несколько рамок. И на одной из них написано — проход для лиц со стимуляторами сердечной деятельности. То есть, по сути, мы уже сейчас понимаем, что люди разделены на 2 класса: киборги и простые люди. И для киборгов сделан специальный проход в метро. И это ни какая-то фантастика, это просто абсолютная норма жизни. Мы понимаем, что, да, есть люди, у которых вот искусственный апгрейд. К примеру, несколько лет назад, когда у нас шел большой нацпроект «Здоровье» в России, в рамках этого нацпроекта были выделены средства на установку кохлеарных имплатнов, то есть слуховых имплантов. Когда имплантируется специальная система во внутрь, под кожу к слуховому нерву, подключается к внешнему устройству какому-то. Это может быть просто слуховой аппарат, это может быть вообще телефон с блютуз. И вот эти вот пользователи… Я сам на улицах встречал неоднократно людей, просто у которых видно, что, да, это кохлеарный имплант. Я понимаю, поставлен… Детей  много, естественно, через эту процедуру было проведено. В первую очередь о них старались позаботиться. И эта реальность, которая у нас  уже есть. Я уже не говорю про то, что у нас есть огромное количество слепых, которым нужно помогать. Для этого есть технологии, в том числе такие, как то, что мои коллеги и друзья делали, проект звукового зрения. Ну, и есть  множество других примеров. Другие у меня друзья занимаются  в моторике и искусственными руками. Тоже совершенно обычная практика, которая уже вписана в социум. Теперь по поводу того,  как вообще будет это дальше, не усугубит ли это различия. Мне кажется, что это хорошо даже, если это усугубит. Потому что мы же не говорим здесь о том, что кого-то лишить каких-то прав. Мы говорим  о том, чтобы кому-то, что-то дать. Это, как высшее образование. Кто-то его получает, у человека больше возможностей, и в голове появляется что-то интересное. Кто-то вместо этого решает не идти в ВУЗ, решает заняться какой-то другой деятельностью, другой работой. И мы не говорим, что нужно запретить высшее образование, потому что вот оно не для всех. Каждый, кто при желании хочет, может этим воспользоваться. Если придет какой-то человек и скажет, вот я не хочу быть просто обычным, биологическим человеком, когда вокруг меня у всех уже какие-то апгрейды, поменяйте мне, пожалуйста, что-нибудь. Вот давайте, найдем способ. Ему постараются, подскажут что-нибудь, помогут. Может быть, как минимум, не знаю, губу увеличат, но, может быть, что-то более интересное найдут.

Коротнева: Лично мне это пока сложно представляется. Как минимум из-за того, что у людей нет финансовых возможностей для этого улучшайзинга себя. Насколько я понимаю, что все очень дорогостоящие процедуры.

Медведев: Что-то дорогостоящее, что-то нет. Например, вот система звукового зрения, она стоила и стоит, ну, это, по сути, смартфон или, может быть, очки с камерой. То есть это все в пределах 100 тысяч рублей. Если мы говорим про какие-то супер навороченные искусственные конечности, искусственные  сердце, да, это, конечно, стоит дорого. Сама по себе операция пересадки сердца, если ее коммерчески делать, она дорогая. Но если тебе еще делаются по медицинским показаниям, то в России и в других странах, понятно, что это все при наличии квот, но любой человек может получить доступ к бесплатной медицинской помощи. То есть, я думаю, что тут те же самые, например, искусственные конечности. Вот парень, с которым много раз общались, амбассадор «Моторики», вот он жил в деревне в Молдавии, потерял руки из-за удара током где-то. Ну, куда-нибудь не туда полез. Дальше думал покончить с собой. Потому что не было никакого выхода никакой надежды на нормальную жизнь. Но потом, когда он переехал в Россию, получил российское гражданство, то он узнал, что, вообще-то, государство компенсирует расходы на протезирование. И в «Моторике» ему поставили 2 активных протеза, управляемых. И теперь он… Там все у него в жизни поменялось, ведет прекрасно жизнь, радуется, тусит с девчонками, катается на скейте, на, значит, горных лыжах, занимается музыкой. И как бы все замечательно. То есть я думаю, что тут вопрос доступности, он, конечно, стоит, но вопрос доступности надо решать просто: надо идти, писать письмо губернатору, президенту, идти, требовать, значит, чтобы бесплатно все выделили. Либо зарабатывать. Это тоже вариант. Можно в лизинг взять. Вот тут в «Телеграмме» пролетела фотка, что в Литве, по-моему, детские сапожки в лизинг предлагают  в магазинах уже. То есть, ну, это, конечно, печально когда у людей нет возможности просто пойти и купить себе протез,  Lamborghini или, может быть, сразу яхту, но живем с тем, что есть, стараемся друг другу помочь как-то. И киборгам тоже.

Коротнева: Данила, у нас с вами вопрос в чате от Анастасии. «А как же восстание машин? Нам нужна будет Сара Коннор, как «План Б»?

Медведев: Нам нужно больше киборгов для защиты от машин. Потому что вот если смотреть в масштабах одного года, то, в принципе, может показаться, что ничего особо и не меняется. Но если мы посмотрим вперед на 30-40 лет… А это нормально для ныне живущих. То есть если вам 30 лет, то через 40 будет 70 лет — еще все шансы есть дожить даже без каких-то технологий продления жизни. Соответственно, нужно думать — А что будет дальше с искусственным интеллектом, и как человек будет с этим искусственным интеллектом конкурировать. И вот здесь у меня есть подозрение, что, если мы не начнем человека улучшать и апгрейдить, включая и интеллект, и вообще всю физиологию, и управление эмоциями, и работу внутренних органов, то компьютеры, то есть интеллектуальные агенты, роботы, которые самостоятельно могут перемещаться и обладают какой-то автономией, они для человека станут потенциально очень большой и очень серьезной угрозой. К этому, я не вижу, как иначе подготовиться, чем подумать об апгрейде человека. Понятно, что генетические еще варианты апгрейда есть еще всякие, но киборгизация — это такой самый простой, самый лучший способ. Если мы хотим человеку усилить, допустим, концентрацию внимания, усилить творческие способности, научить его переключаться между разными эмоциональный состояниями, то киборгизация здесь самый простой, самый надежный инструмент.

Коротнева: Вот вы сказали «усилить творческие способности». Очень интересно, мне кажется, для всех людей творческих профессий. Значит, нужно ли для этого что-то себе вживлять? Или можно какими-то иными способами усилить свой интеллект, когнитивные способности?

Медведев: Можно дедовскими способами. К примеру, есть даже научные эксперименты, которые подтверждают, что в малых дозах алкоголь улучшает творческие способности. Есть специальные тесты, когда человеку дают на входе какие-то, какую-то информацию, например, набор слов, и ему нужно максимальное количество задач выполнить, там придумав какие-то особые словосочетания. И реально есть данные, что небольшое количество алкоголя большинству людей помогает. Потому что у них снижаются, убираются барьеры на то, чтобы придумывать и озвучивать новые идеи. И они начинают творчески работать. Но это всего лишь улучшение в 5% может быть. Ну, может быть в 10%. а на самом деле большую часть времени человек каждый день находится в состоянии такой гусеницы. Не знаю, может быть там крысы. То есть реально очень все тупят постоянно, смотрят в экран, ничего не понимают, что происходит, думают о какой-нибудь ерунде. А 8 часов в сутки мы вообще спим. А киборгизация в этом смысле помогла бы, потому что она дала бы человеку, может быть, каждый день там 5-6-7 часов максимально творческого, такого пикового состояния, которое бывает, не знаю, у художника, когда на него нисходит вдохновение, и вот он берет и пишет без остановки, не передыхая, пишет просто какую-нибудь гениальную картину. Или то же самое у писателя, то же самое у программиста. То есть вот это состояние фокуса, состояние потока, его можно было бы с помощью киборгизации людям выдавать практически по заказу.

Коротнева: Тогда зачем ученые вкладываются в развитие искусственного интеллекта?

Медведев: Идиоты. Идиоты, враги и я даже не знаю, как еще сказать. То есть, ну, типа вы же люди, у вас есть собственное искусство, собственный естественный интеллект, вы же должны подумать прежде всего про себя? Нет, вместо этого, давайте все будем заниматься искусственным интеллектом. Это очень опасно, очень вредно. То есть искусственный интеллект, ему, конечно, есть определенное место в футурологии, но он должен быть только исключительно в дополнение к человеческому. Если мы только будем развивать искусственный интеллект, но это, как, не знаю, там взять и решить, что, например, в России, давайте, будем образование высшее и школьное давать только приезжим, только иностранцам. А для граждан России ни школ, ни университетов, ни ПТУ. Очевидно же, что это будет антинародно, очевидно, что это геноцид, очевидно, что против этого надо протестовать. А почему мы так делаем в противостоянии вот этом искусственный и естественный интеллект? Непонятно совершенно.

БИОХАКИНГ КАК ВАРИАНТ КИБОРГИЗАЦИИ

Коротнева: Интересная точка зрения. Давайте еще определим одно понятие. Биохакинг. Вот киборгизация и биохакинг  - это как-то коррелирует между собой? Это составляющая одного процесса? Или что это такое?

Медведев: Биохакинг — это такой лайтовый вариант киборгизации, модный, распиаренный и для тех, кто не очень серьезно к этому относится, но для тех, кто хочет сразу всем показать, что я тоже крутой. Но это как, допустим, можно пересобрать полностью там двигатель у своей LADA Priora, можно ее там занизить, можно там еще что-нибудь сделать. А можно просто наклеить какие-нибудь стикеры на нее или там полосочку, как будто это гоночный автомобиль. То есть то, что называется рестайлинг, стайлинг. И те, кто занимается биохакингом — это вот такие вот позеры от киборгизации, которые говорят: «О, я ношу фитнес-браслет, я теперь биохакер».

Коротнева: «Я пью витамины по утрам».

Медведев: Да, я пью витамины, я там слежу за своим сном с помощью браслета или какого-нибудь умного будильника. Ну, это похожее, конечно, но прямо очень несерьезно.

Коротнева: То есть, если представлять, например, в виде пирамиды, скажем так, то ЗОЖ, и потом правильное питание, правильные привычки.

Медведев: Да, да.

Коротнева: Затем биохакинг. И уже киборгизация для максимально смелых, так сказать.

Медведев: Да, совершенно верно. Да. Такая вот пирамида получается. Но ее просто нужно осознавать и понимать, что, если ты маленький ребенок, да, окей, для тебя ЗОЖ — это, наверное, достаточно. Физкультура, зарядка по утрам, закаляться холодной водой, обливаться, вот все вот эти вот вещи. Потом постепенно там, когда ты начинаешь учиться в старших классах, может быть, можно уже начать есть какие-нибудь таблетки, ноотропы, еще что-нибудь делать. В общем, заниматься биохакингом. А когда ты уже становишься взрослым, тебе 18 лет, тут уже вперед — берешь скальпель в руки или там идешь к тому, у кого скальпель в руках и говоришь: «Сделайте мне там вот это вот».

Коротнева:  Тут уже более серьезно нужно подходить к вопросам. Данила, дайте какой-то прогноз по первому блоку нашей теме, по теме «Сможет ли человек стать киборгом?» Какие вообще перспективы кибернетики в России и  в мире? Вот на 20-30 лет вперед можем ли об этом говорить?

Медведев: Я думаю, что на 30, на 20-30 лет вперед точно можно сделать прогноз, что вот все те старые наработки, которые были, их кто-нибудь да подберет. То есть и искусственное сердце, явно будет запущено в серию. Я не знаю точно, когда это произойдет потому, что тут, как я уже говорил, есть противодействие очень серьезное, то есть многие проекты просто были зарезаны конкурентами, страховыми компаниями, например, которые не заинтересованы  в том, чтобы появлялась такая возможность  у людей. Но я думаю, что через 20-30 лет искусственные сердца будут ставить уже достаточно широко. Может быть так же широко, как происходит пересадка обычных органов, трансплантология. И это может, войдет уже, соответственно, в государственные программы. То есть обязательно медицинское там страхование. То, что фонд ОМС оплачивает. Человек сможет там в 80 лет приехать к врачу и сказать: «Вот у меня сердце уже стало барахлить. Вот уже там 2 инфаркта было. Давайте, доктор, ставьте мне, пожалуйста, моторчик». И это будет делаться. Это, мне кажется, самое главное. Что, к чему нужно стремиться в части киборгизации. Но и другие варианты тут тоже могут быть. Один из них, второй, наверное, по важности — это фармацевтические импланты, которые позволят  не с помощью таблеток, которые вот принял таблетку,  и что там с ней произойдет в организме никто не знает. Она там несколько часов будет, значит, где-нибудь там по пищеводу, по кишечнику двигаться и потом, значит, в кровь попадут вещества и по всему организму начнут разбегаться. Куча там побочных эффектов может быть. Вместо этого нужна, нужны фармимпланты, когда ровно то вещество, которое нужно, ровно столько, сколько нужно в нужный момент вводится тому органу, который в этом нуждается. И тогда мы получим, по сути, все плюсы фармы, увеличенные там в 5 раз без побочки, без минусов. И это позволит, наверное, почти все психические расстройства, которые потенциально лечатся медикаментозно лечить. То есть управлять человеческим состоянием и, как вот сейчас есть огромное количество наркоманов, которые просто используют наркотики для того, чтобы получить кайф какой-то. Но на самом деле возможность химических веществ, она гораздо больше. То есть мы можем не только человеку дать покайфовать, мы можем очень тонко управлять всеми его эмоциями и даже сложными чувствами. То есть так, чтобы человек почувствовал немножко какое-то легкой тоски с примесью тревожности плюс еще такое легкое возбуждение или предвкушение этого возбуждения. И вот он стоит и там смотрит на что-то. И может быть такие вещи начнут даже появляться, как в Москве есть несколько кинотеатров 4D, где даже запахи есть, где брызги воды, ветер. Вот, возможно, что через 20-30 лет где-то, по крайней в мире, может быть, в Японии, может быть, у нас можно будет сходить в кинотеатр 5D или 6D, который будет уже не только 3D, не только, значит, с качающимися креслами, но и с эмоциональной модификацией. И это, конечно, откроет совершенно новые перспективы для всего искусства потому, что можно будет не только таким обычным путем заходить человеку в голову, то есть пытаться его развести на чувства, но можно будет, если человек это в настройках разрешил и вдарить такими вот козырными ходами.

Коротнева: Данила, скажите, на ваш взгляд, насколько правовое поле готово к процессу киборгизации? Например, будет ли считаться киборг человеком, если у него заменена значительная часть органов?

Медведев: Я думаю, что все готово уже. То есть это, может быть, не прописано, но общественное сознание и там понимание у юристов, у депутатов, оно, в целом, уже есть. Потому что в культуру киборгизация уже давно вошла. То есть те люди, которые сейчас там находятся в Государственной думе ив других органов, они про это слышали, они что-то про это знают. И когда будет необходимость, очень быстро будут написаны все там необходимые справки. И можно там стать киборгом просто на «Госуслугах». Будет добавлена еще одна цифровая услуга — завести паспорт киборга, в котором, как вот в техпаспорте машины, указано, какие номера у всего оборудования  и так далее.

Коротнева: Какие запчасти под замену и что нового.

Медведев: Да.

ПРО КРИОБИОЛОГИЮ И РЕШЕНИЕ ГЛОБАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ

Коротнева: Давайте перейдем ко второму блоку нашего интервью. Поговорим про крионизацию человека или крионику. Крионика, я так понимаю, это наука о заморозке человека, а крионизация — сам процесс.

Медведев: Криобиология. Криобилогия — это наука о заморозке человека или других биологических объектов: животных, растений, клеток. Криогеника — это инженерная область, которая связана с низкими температурами. А вот крионика — это практика заморозки человека для того, чтобы его сохранить и в будущем оживить. И соответственно, сама процедура может называться крионированием.

Коротнева: То есть крионика — это физическое бессмертие?

Медведев: Это физическое бессмертие, но такое читерское. Потому что мы останавливаем… Останавливаем разложение, полностью его останавливаем и предотвращаем, но при этом для того, чтобы человека оживить и вернуть к обычной, к нормальной жизни после криосохранения, нам нужны будут еще определенные технологии, которых в готовом виде сейчас нет даже близко.

Интервьюер: Правильно ли я понимаю, что крионика и физическое бессмертие — это значит пойти против природы? Человек рождается, человек умирает...

Медведев: Да, да. Это, конечно же, значит пойти против природы. Но тут нужно понимать, что сейчас мы уже пошли против природы в гораздо более серьезных вещах. Вот буквально на днях была новость о том, что официальный счетчик достиг 8 миллиардов населения земли. Если мы оглянемся на последние 100 лет, то мы увидим, что мы просто разрушили природу. Пусть не на 100%, но на половину уже точно. И в том смысле все, конец. У нас раньше была возможность жить биологическими просто существами, обычным таким видом, обычным живым существом, которое живет в природе и соблюдает законы природы. Но сегодня в 2022 году такой опции просто нет. Вот нет. Так же как есть какие-то люди, которые не могут выжить без помощи медицины, те же самые диабетики, например. Есть цивилизация, наша цивилизация на земле, которая без технологий, без радикальной трансформации уже не выживет.  Если мы не пойдем по пути экстренного, срочного технологического спасения, то через 50 лет, а может быть, даже и раньше человеческий социум сначала рухнет, а потом постепенно население подсократится и, в общем, от нас ничего не останется. Поэтому раньше можно было, вот еще во времена Толкиена, который был большим противников индустрии и, значит, орков и уруков, вывел, как вот этих всех рабочих на заводах. Ему казалось, что надо вернуться обратно  к природе. Вот 100 лет назад, 200 лет назад можно было себе позволить такой консерватизм. Сегодня в 2022 году - все, нет. Либо тотальная урбанизация, апгрейд всей нашей техносфера и параллельно трансформация человека и животных, кстати, тоже, либо мы погибнем.

Коротнева: Опять же, как крионика и криозаморозка коррелирует с глобальными проблемами? Например, перенаселение. Вот сейчас нас 8 миллиардов. Это цифра, которая просто не укладывается в голове. Предположим, что мы вышли на такой уровень развития, когда миллиард человек согласился себя заморозить, через 150 лет разморозить. Но эволюция продолжается и через 150 лет будет еще больше людей, а там еще этот миллиард человек, которые 150 лет назад себя заморозили. Куда столько людей?

Медведев: Тут нам нужно просто остепенено перестроить свою вообще психику и приспособиться  уже к мысли о жизни неограниченно долгой. Потому что раньше, когда мы жили в рамках природы это было естественно. Человек рождается, умирает, тело его разлагается, значит, из праха его вырастают потом, после переработки червяками, вырастает дерево. Это дерево та кто-нибудь ест, потом там цикл повторяется снова, и снова, и снова. И человек мог себя чувствовать вот таким вот, ну, частью вот такого бесконечного цикла, как там во всяких красивых сказках, вроде «Король лев». Да? Говорят — вот цикл жизни. Но сегодня мы понимаем, что человек — это уже не часть живой природы. Все, конец, закончилось. Началась даже новая геологическая эпоха с точки зрения ученых. Называется антропоцен. То есть период, который связан с тем, что человек определяет геологические процессы на планете. И поэтому нам нужно всем постепенно привыкнуть к тому, что умирать не обязательно. Вместо такого жизненного цикла у нас должна быть жизненная траектория. Если кто-то не хочет, то, как говорится, колхоз — дело добровольное, можете и отказаться. Но для всех нормальных людей, конечно же, продление жизни. И крионика  в этом смысле такой необходимый первый шаг. Вот у нас сегодня умирают люди, которые накопили десятки лент опыта. Иногда очень ценного, очень ценных знаний. А мы просто отправляем их в крематорий и сжигаем. Это реально абсурд. Мы же там сохраняем фоточки, сохраняем огромное количество видео, ведем социальные сети. То есть нам кажется, что наша жизнь имеет какую-то ценность. А тут берем и говорим: «Не, удалите все вместе с человеком».  Я это никогда не пойму, никогда не приму. Но меня вполне устроит, если часть людей согласится умирать и мы с ними больше не увидимся, а остальные выберут бессмертие, радикальное продление жизни. И вот о них-то и надо позаботься. Потому что они выразили такое желание.

Коротнева: Данила, с вашего позволения, я с вами поспорю. Мне кажется, у нас сегодня с вами так строится диалог. Смотрите, неограниченно долгая жизнь — это усиление тенденции снижения рождаемости. Это большой разрыв поколений. Это доминирование, наверняка, в человеческой природе эгоизма и гедонизма. Потому что человек, понимая, что он будет жить бесконечно, он как помыслит? «Медицина на таком уровне, что все вылечит, а пойду-ка я во все тяжкие. А зачем мне продолжать род, когда у меня еще вся жизнь впереди?» Вот вы как на это смотрите?

Медведев: Все немножко не так. Тут нужно посмотреть на психологию взросления. Есть такие прекрасные авторы, как Роберт Кеган,  Эллиот Джекс, которые изучали, что происходит в психике человека после того, как ему исполнилось 18. Вот есть психология детского развития. Ну, мы все знаем там Пиаже и другие психологи, которые создали современную педагогику. Но на самом-то деле развитие-то не прекращается и  в 18, и в 20 лет. И с возрастом происходит у людей в норме следующее: у них расширяется вот этот вот горизонт планирования. И если для молодого человека нормально планировать на несколько дней, на неделю, может быть, вперед а дальше он уже не понимает, что будет происходить — отпуск, работа другая, семестр закончится. Вообще ничего не думает об этом. То с возрастом у людей умных, опытных, которым исполняется 60-70 лет, у них есть способность мыслить даже на 10, на 20 лет вперед. И для них вот это вот далекое будущее становится наоборот более реальным. Поэтому, если мы продлеваем жизнь людям, то мы, скорее всего, всем очень хорошо прокачаем горизонт планирования. И любой человек будет думать не только о том, как сегодня кайфануть и оторваться, он будет думать о том, что будет через 100 лет, через 200 лет. И очень сильно поменяется отношение и  к другим, и к себе, и к природе. Если от природы что-нибудь останется, конечно.

О ЦЕННОСТИ БЕСКОНЕЧНОЙ ЖИЗНИ И ОБЩЕСТВЕ ГЕРОНТОКРАТИИ

Коротнева: Представим, человек живет несколько сотен лет. Получается, мы будем жить в обществе геронтократии, когда миром будут управлять старейшие старейшины?

Медведев: Нет. Мудрейшие. Продление жизни, оно совершенно не должно, конечно, приводить к доминированию стариков. Нужно продление жизни соединять, конечно же с омоложением. И собственно, по-другому и не получится. Поэтому в будущем у нас просто будет, скорее всего, безвозрастное общество. Хотя тут, конечно, есть нюансы. То есть сейчас, если я вижу пожилого человека, я понимаю, что, наверное, он или она все-таки пожили, все-таки что-то понимают. А когда я общаюсь с подростком там 12-15 лет, то, скорее всего, этот подросток супер наивные вещи думает про окружающий мир потому, что просто не знает.  В будущем люди будут выглядеть похоже друг на друга, не всегда отличишь то ли это, значит, внучка, то ли это бабушка. Но, наверное, надо будет как-то там использовать, может быть, какие-нибудь чипы имплантируемые или просто какие-нибудь штрих-коды или дополненную реальность для того, чтобы понимать, а с кем ты общаешься? Ты общаешься с цыпленком или ты общаешься уже с опытным петухом. Как-то надо будет с этим что-то делать.  Но думаю, что люди к этому приспособятся. Мы же, на самом деле, можем жить очень по-разному. Вот в прошлом году вышла книга знаменитого антрополога Дэвида Гребера «Рассвет всего», в которой он показал, что последние 100 тысяч лет, как человечество существовало, оно жил не в одном стандартном формате, то есть охотники и собиратели, какая-нибудь группка 50 человек, которые живут в пещере и охотятся на мамонтов. На самом деле последние 100 тысяч лет в самых разных странах были самые разные формы социального устройства. Иногда это там люди жили полгода в городах, а полгода кочевали. Меняли имена 2 раза в год. Иногда был король, но этот король был только на несколько месяцев в году, а все остальное время это был не король, а например, клоун. И это совершенно реальные истории. Вот из американских индейцев, из опыта многих других культур. И на самом деле, если мы поменяем человеческий организм с помощью технологии, то общество к этому как-то адаптируется. У нас же и сейчас, надо понимать, есть очень много разных субкультур, которые возникают. И эти субкультуры не только связаны с музыкой или там со спортом, или с книжками. Это в том числе и технологические субкультуры, это и распространение всяких альтернативных идентичностей, когда там в Китае, в Японии, например, появляются вот эти Хикикомори, которые говорят: «Я буду жить дома, выходить не буду, работать не буду. Мне нравится просто жить в интернете». Всякие, значит, альтернативные гендерные идентичности. Но это только то, что на слуху. А на самом деле будет появляться гораздо больше каких-то необычных форм организации. Ну, представим себе вот просто клонирование. Вот технология клонирования, она уже, в принципе, на сколько-то развита и скоро появятся первые клоны-люди, если еще не появились. И вот представим себе, что кто-то возьмет и клонирует 10 человек. И будет их выращивать одновременно. И это будет 10 близнецов, у которых будут между собой отношения такие тесные, как вот сейчас бывает иногда там мальчики или девочки близняшки, вот 2 человека, которые друг друга понимают с полуслова.. Могут иметь там, не знаю, девочки могут иметь там одного молодого человека на двоих, могут носить одинаковую одежду. А вот представим себе, что это распространится и будут, например, клоны из 10 человек таких. Это же поменяет очень сильно какаю-то часть общества. И я думаю, что вот все вместе, в том числе технология управления эмоциями, про которую было сказано, продление жизни и переход к вневозрастному обществу — это однозначно поменяет очень сильно общество от традиционных форм к каким-то более творческим и необычным, но этого не надо бояться. Да, конечно, это будет потрясение. Да, конечно, все будут сначала думать, что мы стоим на ушах. Ну, ребята, как бы и не такое мы пережили, когда, скажем, из деревни население переехало в города и мы начали считаться индустриальным обществом. И не такое произошло, когда мы выдали каждому ребенку смартфон в 1-2 года. Да? И сказали: «Ну, теперь ты, значит, со смарфоном». И он там 10 часов в день проводит в электронном мире. Я думаю, что мы справимся как-нибудь и переживем. Надеюсь, что даже с какой-то пользой.

Коротнева: Данила, еще один вопрос от наших зрителей. Какие существуют планы и идеи, как человечеству всерьез изменить парадигму того, что люди мало живут? Ценность жизни и ее продолжительности слишком обесценены.

Медведев: Я думаю, что это только постепенно можно делать. Здесь можно отметить. Вот в Москве есть проект «Московское долголетие» - пример того, что государство озаботилось… Я не  уверен, кстати, что в мире есть много таких примеров. Может быть, даже это единственный. Государство озаботилось вопросом «А как развивать, как помогать людей сильно старшего возраста?». Мне кажется, что нужно подобные проекты постепенно трансформировать в сторону продления жизни. И в том числе в сторону киборгизации, в сторону крионики. То есть так, чтобы людям пожилым дали какие-то новые программы, новые нормы социальные, сказали, что вот вместо того, чтобы сидеть на лавочке, ты сейчас ходишь и у нас занимаешься фитнесом, йогой в парке, учишь английский языке. А вот дальше еще следующий есть вариант следующая ступенька, когда мы тебе ставим искусственное сердце, значит, ставим тебе чипы и программируем твой организм с помощью имплантов и предлагаем тебе оформить в приложении «Госуслуги», что, когда ты умрешь, значит, твой мозг будет криосохранен, твое тело будет передано, значит, на органы донорские. И мы потом, когда тебя оживим через 100 лет, тогда выдадим тебе новое тело, клонированное из твоей клетки. И это должно быть в какой-то момент стандартом. То есть людям не нужно как бы обязательно этого достигать через какой-то подвиг, через геройство. Ну, как бы наши бабушки и дедушки, наша задача им помочь.

Коротнева: Поняла. После 70-ти жизнь только начинается.

Медведев: Да, да. Заканчивается первая, начинается вторая, потом третья и это продолжается.

Коротнева: Данила, такой еще вот философский вопрос от меня. Ведь есть люди, которые выбирают эвтаназию. А есть люди, которые выбирают криозаморозку.  Это  в простом понимании оптимисты и пессимисты?

Медведев: Я бы сказал, что да. Да. Тут две.. Два направления, в каком направлении пойти человек решает. И вот это выбор, на самом деле, как жить, как жить вечно, как закончить свою жизнь, он же, на самом деле, очень сложный с точки зрения осознания. То есть обычный человек живет, он живет в моменте, он чувствует, осознает один свой день, где он находится сейчас. А когда человеку нужно принять решение, касающееся десятков лет, сотен лет, то это чисто психологически сложно. И не все справляются. Там понятно, что в сторону эвтаназии идут обычно в результате какой-то…. Каких-то хронических болей, которые есть. Но я бы хотел, чтобы у каждого человека был свой план какой-то. Чтобы у каждого человека либо в какой-то электронном приложении, либо на тех же «Госуслугах» был бы указ его статус, что он хочет. Он хочет неограниченно долго жить, и если с ним что-то случиться, надо его спасать, значит, кибогизировать, замораживать голову, еще что-нибудь. Или этот человек хочет поскорее помереть, и поэтому, если он вдруг окажется в ДТП, то врачи должны увидеть сообщение — не оживлять. Как вот иногда пишут, носят на браслетах медицинских.

КРИОНИЗАЦИЯ В РОССИИ

Коротнева: Так, дорогие зрители и наши друзья, я прошу вас в чате трансляции на той площадке, где вы смотрите прямо нас сейчас. Хотели бы вы жить вечно и как вам идея Данилы о статусе на «Госуслугах» с тем, что же делать вообще.

Медведев: Можно прямо в чате писать свой предпочтительный статус. Статус — хочу жить вечно.

Коротнева: Что делать с вашим телом, да...

Медведев: Или статус  - не оживлять.

Коротнева: … в случае чего. Данила, смотрите вот, вы говорили про криозаморозку мозга. Мозг — это наша психика, это вся наша личность. Смогут ли восстановиться те нейронные связи, которые были у него при жизни? Как это вообще все будет происходить?  Будет ли, как, знаете, в фильмах, кажется «Превосходство» был такой фильм, когда мозг подключали к компьютеру, и таким образом восстанавливали память. Вот это нас ждет?

Медведев: Да. Вот эти, подобные эксперименты, они на маленьких кусочках.. То есть, как те же самые мадагаскарские тараканы. Почему с ними работают? Потому что у них крупные нейроны, как… То есть, например, у каких-то морских животных, у кальмаров, например, тоже большие, крупные нейрон. Просто к ним подключаться, можно их иногда увидеть невооруженным глазом и их немного. И именно с ними работают ученые в первую очередь. Но на самом деле, мы вот на этих модельных животных уже сейчас отработали большую часть того, что нужно для этого фантастического будущего. То есть мы умеем сканировать мозг. Можем делать послойное сканирование, можем сканировать мозг, охлажденный с помощью криомикроскопии. То есть с помощью криоМРТ, когда вот просто лежит какой-то объект, и мы очень долго, в течение многих часов его сканируем, постепенно увеличивая точность. Это, как вот выдержка у фотоаппарата - чем дольше выдержка, тем, если мы снимаем в статике, тем выше качество. Вот то же самое можно уже сейчас сделать с фрагментами мозга. И мы даже можем на компьютере моделировать отдельные фрагменты нервной системы. И мы понимаем, что это работает. Ну, не то, что мы разговаривать с этим мозгом можем, но мы понимаем, что процессы, которые там происходят, передача сигналов, она такая же, как в обычном мозге. Недавно ученые вырастили маленькие кусочки мозга. То есть я не помню сейчас, как это точно называется. Но такие маленькие шарики, состоящие из нервных клеток, связанных нервными нейронными сетями. Где тоже происходят процессы такие же, как в обычном мозгу. То есть мы точно знаем, что, в принципе, ничего невозможного тут нет. И мы даже на сколько-то попробовали соединять, скажем, киборгизировать, то есть соединять нервную ткань и электроды. Мы это умеем делать. Мы лечим так депрессию людям с помощью глубокой стимуляции, когда  вводятся электроды, иногда просто втыкаются через голову, иногда вводятся через кровеносную систему. И все, что нам нужно сделать -  это отмасштабировать. Конечно, отмасштабировать — это долго. Это дорого. Может быть, надо 100 лет работать, может быть, 200, но физически тут никакого нарушения законов природы нет.

Коротнева: Какой шанс удачно разморозиться? Я сейчас даже не говорю конкретно про мозг, как отдельная деталь, которая подвергается охлаждению и заморозке. А вообще - весь человек целиком.

Медведев: Я думаю, что если заранее это готовить и заранее все хорошо организовывать, а не так, что вот некоторые люди верят, что можно просто вот в последний момент позвонить в криофирму и сказать: « Ой. У меня тут, значит, умерла бабушка или там вот я вот умер, срочно приезжайте, я...». И там дальше, значит, идет какой-нибудь адрес. «...я где-нибудь на Чукотке, прилетайте ко мне и заморозьте меня».  Это, естественно, не очень хорошая практика. Но если мы говорим о нормально подготовленной, нормально проведенной в сотрудничестве с врачами, в нормальных условиях процедуре, то шансы не меньше 50% точно.

Коротнева: Что происходит сейчас с крионизацией в России?

Медведев: Дурдом происходит.

Коротнева: И есть ли у нас криогенные комплексы?

Медведев: Есть. К сожалению, тут очень как бы недостаточно много порядка, скажем так. Слишком много бардака. Но вот мои коллеги, друзья еще там, ну, и с моим участием, еще с 2055 года занимались в России развитием крионики. Сейчас как раз на выходных проходила конференция в Мадриде по трансгуманизму и крионике, бессмертию, где было тоже небольшое выступление. Но как бы я надеюсь, что все самое интересное у крионики, в том числе в России, впереди. То есть тут предстоит огромное количество всего сделать и наладить сотрудничество со всеми медицинскими центрами так, чтобы в любом месте у человека была возможность криосохраниться. И естественно, внедрение каких-то программ, чтобы человек заранее мог обозначить свое желание продлить жизнь и криосохраниться, чтобы это не делалось в какой-то экстренной ситуации. Ну, и плюс очень много интересных исследований может быть на стыке крионики и медицины. Например, апгрейд скорой помощи. Вот сейчас в Америке идут… Ну, где-то уже 10 лет идут эксперименты в продолжении крионических экспериментов с собаками. Эксперименты, в которых человека с тяжелой травмой грудной клетки, если ему нельзя делать непрямой массаж сердца, когда его нужно довезти до больницы, то ему сначала вводят охлаждающую жидкость в кровь, выливают кровь, заменяют ее на физраствор охлажденный и охлаждают его буквально до нескольких градус, там до 5 градусов выше ноля. То есть с 36 до 5. И в таком состоянии его можно мертвого… То есть у него крови уже, и у него мозг не получает кислорода, но тем не менее его можно несколько часов вот так везти куда-то, хранить и успешно реанимировать в больнице. И это, мне кажется, будет очень хороший апгрейд для скрой помощи. Причем это как полезно, полезны такие технологии и для космоса, и для военных, что сейчас тоже очень важно, и для обычной жизни, когда человек просто в городе, ему нужна помощь.

Коротнева: Данила, еще один вопрос от наших зрителей. Павел Коростелев пишет: «Есть ли какие-либо технологические стартапы по усилению мозга при помощи технологии в Российской Федерации?»

Медведев: У меня у жены такой стартап. Проект называется  «Агментек» и занимается усилением интеллекта. То есть сейчас там основное направление — это все-таки обучение. Но в потенциально там будут и препараты лекарственные, и импланты, и, в общем, все, что угодно. Есть сколько-то проектов, которые занимаются... Например, есть «НейроАнгел», по-моему, проект у знакомого у нашего Александра Морозова. Это обруч, который считывает текущее состояние мозга. То есть, по сути, психо-эмоциальное состояние. И подсказывает человека, как ему поменять деятельность. То есть если человек слишком сильно устал и уже не соображает, ему обруч подсказывает, что нужно отдохнуть. Ну, вот такие вот вещи. Есть проекты, скажем, «НейроЧат» в МГУ есть. Известный проект, когда с помощью интерфейса человек может печатать, даже если он парализованный. То есть какое-то количество таких стартапов есть. Но нужно гораздо больше. И мы сейчас вот занимаемся, вот в эти месяцы занимаемся картированием области усиления интеллекта в «Агментеке» и с внешними экспертами. А вообще понять, какие компании, какие стартапы, какие технологии, что здесь должно быть. Как это все вместе должно работать. Потому что мы понимаем, что это по сути, ну,  как есть отрасль образования, которая огромная, в которую входит и подготовка  к ЕГЭ, и репетиторство, и онлайн-курсы, и мобильные приложения. Точно так же должна быть отрасль усиления интеллекта, которая не про передачу знаний, как школа, а про то, чтобы научить человека думать и помочь ему думать более эффективно.

Коротнева: Данила, я правильно понимаю, что вы бы точно хотели жить вечно?

Медведев: Конечно. Естественно. И даже, может быть, не в одном экземпляре, а в нескольких.

Коротнева: Ну, что же, я надеюсь, что трансгуманистические идеи будут распространяться в мире. Спасибо вам огромное за то, что вы нам так подробно рассказали обо всем, что казалось когда-то очень далеким и несколько за гранью, сейчас стало все более понятно. Спасибо, что нашли время подключиться. Данила Медведев, прикладной футоролог, был в нашей виртуальной студии. В реальной студии для вас работала Анна Коротнева. Спасибо, что вы были с нами. Подписывайтесь на официальные аккаунты Adindex. Мы есть во всех социальных сетях. На этом я с вами прощаюсь. До свидания.