Майк Айсмэн

Что делать, если аудитория на мероприятии равнодушна или враждебна, как работать над дубляжом фильмов и что значит быть «официальным голосом», AdIndex рассказывает актер и телеведущий Майк Айсмэн

Расскажите, пожалуйста, как вы пришли в профессию. Вы этого хотели всю жизнь или так как-то сложилось само собой?

Абсолютная случайность. У меня вся жизнь — какой-то сплошной анекдот, но, признаться честно, я везучий сукин сын. Потому что Бог мне посылал в учителя очень хороших людей. Причем людей, которые занимались вещами, далекими от меня.

На телевидение я попал совершенно случайно — до этого я работал поваром в ресторане «Пекин». Как-то раз на одном из дней рождения моего друга именинник попросил меня кого-то спародировать. Я тогда занимался пародией исключительно для себя. Я выступил, а потом от соседнего столика приходит официант, приносит записку; я ее раскрываю и вижу там приглашение на просмотр в Останкино. Кастингов тогда еще не было, на дворе стоял 1993 год.

Приезжаю в Останкино. После дня рождения, естественно, имеет место быть небольшая «инсинуация» и с телом, и с мозгами. И вдруг я вижу безумную очередь: кто-то учит какие-то стихотворения, какие-то прозаические отрывки. Девочка передо мной, например, учила отрывок из повести «Овод». Я понял, что, скорее всего, я чужой на этом празднике жизни. Но, думаю, если уж приехал, надо идти до конца.

И вот подошла моя очередь. Я захожу в аудиторию, вижу там — всех. Весь бомонд телевидения: Иван Демидов, вся компания программы «Взгляд» — музыкальные редакторы, какие-то продюсеры.

Что читал — не помню, кажется, какой-то отрывок Есенина. И в итоге они мне сказали: «Да, вы очень занятный человек. А можете еще что-нибудь?». А чего? Я не знаю. Из школьной программы что-то пересказывать не хочется, и я стал рассказывать анекдоты. Травил я их где-то полтора часа, они смеялись навзрыд, было очень занятно.

Вот так я и попал на телевидение. Спустя некоторое время один мой друг, звукорежиссер, говорит: «Слушай, тут нужно заменить одного человека. Попробуй в его голос попасть. Говорят, ты пародируешь многих». Попробовали, получилось. Как-то так.

А чем вам сейчас интереснее заниматься — вести мероприятия или работать в озвучке?

Это абсолютно разные профессии. Конферанс — общение, погружение в душевный мир людей. Мужчины, женщины, девушки, молодые люди — у них разный менталитет, разные привычки. И когда ты погружаешься в эту атмосферу, ты предлагаешь им какие-то правила игры.

Безусловно, у мероприятий есть сценарий, его надо более-менее придерживаться. Но я не люблю работать по сценарию как таковому, цитировать чужие мысли. Я создаю свою канву, которая составит основу вечера, и уже на ней расставляю нужные элементы. Получается очень хорошее шоу.

Если мы говорим о профессии диктора или актера дубляжа, то это другая история: здесь ты остаешься один на один со своим героем. Ты начинаешь жить его жизнью: не просто отдаешь ему свой голос, а начинаешь так же двигаться, использовать такой же темп речи; смотришь, как он смеется, и смеешься так же; плачешь, дышишь, как он — проживаешь все, что происходит в кадре. И та, и та профессия мне очень близки. Естественно, я отдаюсь на 300% в каждой области.

Бывают разные аудитории: у одних душа нараспашку, а другие — холодные, безразличные, откровенно враждебные. Что вы делаете, если сталкиваетесь с холодной или даже враждебной аудиторией?

Холодная или враждебная аудитория? В таких случаях, безусловно, нужно делать, как это говорили в 90-е — или в армии, — небольшой «прогиб». Ты начинаешь играть слабого человека, чтобы они почувствовали себя сильнее тебя. А потом зажимаешь их в определенные рамки и начинаешь чуть-чуть покалывать интеллектуальным юмором. Такой юмор заставляет задумываться, отрывает их от состояния замороженности или отрешенности. Они пришли, смотрят: «Ну да, какой-то чувак с микрофоном на сцене что-то вещает. Мы сидим, выпиваем, закусываем, у нас абсолютно свой богемный мир». Но когда ты человеку предлагаешь некую игру и что-то ему за это сулишь, он автоматически отвлекается от своего обыденного занятия и потихонечку начинает прислушиваться. Тянется в твою сторону, а потом уже полностью на ней оказывается.

А как часто вам приходилось сталкиваться с такими недружелюбными аудиториями в целом?

Примерно в половине случаев, может, даже чуть больше, аудитория настроена дружелюбно. Остальные... Я не могу сказать, что они себя ставят рангом выше простых смертных. Но они играют в какую-то свою игру. И я всегда задаюсь вопросом, как им хватает времени в эту игру продолжать играть? Может быть, у них три, пять жизней? Мне кажется, что держать себя в таких рамках можно ну 5, ну 10 минут, а потом... Во-первых, это утомительно. А во-вторых — очень скучно.

Когда попадаешь в подобного рода ситуации, начинаешь смотреть на все это не свысока, а наоборот: встаешь на их место и думаешь: «Господи, как же они грустно живут! Никакого позитива». И это правда. Они всего боятся, они безумно зажаты. Я не психолог, я не знаю, закомплексованы они или нет, но они постоянно зажимают себя в рамки своего имиджа.

Это из той же серии, что делают, например, Никита Джигурда или Сережа Зверев. Я видел их без камеры, общался с ними. Они абсолютно нормальные. Но камера включается — и они резко становятся другими людьми. Придумали себе какой-то собственный мир.

Что же касается меня, то я всегда стараюсь людей как-то расположить к себе. Даже если сначала они играют в какую-то свою игру, спустя непродолжительное время они уже будут играть по моим правилам.

Помимо того, что в дубляже надо встраиваться в того персонажа, которого озвучиваете, есть ли еще какие-то характерные особенности у этой работы?

Конечно. Тебе же нужно не просто отдать ему свой голос, а сделать так, чтобы голос совпал с мироощущением моего героя. Например, ты в кадре видишь субтильного человека. У него есть какие-то свои повадки, привычки, причмокивания. Он не может говорить баритоном или басом. Соответственно, тебе нужно обеспечить 95% попадание в оригинал. А самое главное — ты не имеешь права испортить первоисточник. Потому что люди писали сценарий, собрали хорошую актерскую и операторскую команды, человек играл изо всех сил, потом был постпродакшен — и все ради того, чтоб получилась максимально правдивая, интересная, яркая, красивая история. Если я просто возьму перевод, переложу его на экран, но не передам той атмосферы, которую герой пытается донести до зрителя, — это провал. Значит, я сработал в корзину.

Один из моих первых учителей говорил мне: «Запомни раз и навсегда: если спустя 5 лет тебе захочется показывать кому-то из своих друзей или коллег старую работу, то не говори «Сейчас бы я сделал лучше». Потому что не надо делать лучше сейчас, надо было делать лучше тогда». По такому принципу я и живу.

Какие роли вы считаете самыми успешными?

Мне, наверное, тяжело судить об успешности. Как говорится, со стороны видней. Зритель — главный критик. Многие считают, что очень удался сериал «Менталист». Герой Патрик Джейн — очень яркий человек сам по себе. Мне было действительно сложно его играть — именно играть, а не озвучивать. Поскольку он говорит субтоном, мягким кошачьим голосом на высоких тонах. А у меня грудной голос. Все пять сезонов мне приходилось перестраиваться. И я вживался до такой степени, что потом за пределами студии начинал так разговаривать. Люди смотрели на меня и не узнавали, говорили: «Что с тобой?» «А, сейчас, секунду», — отвечал я, прокашливался и возвращался в свое тело и душу.

Вы были официальным голосом МТV Russia. А что значит для вас быть официальным голосом?

Я бы мог сейчас раздуть пафосно щеки, говоря о том, что «официальный голос» — это очень серьезный человек, чуть ли не второй после первого лица государства, эдакий «борт №2».

Но я не буду так делать, потому что это опять-таки всего лишь работа. Работа, к которой нужно очень хорошо относиться, — к работе вообще нельзя относиться плохо. Кроме того, нужно отдавать себе отчет, что нельзя быть всегда одинаковым. У МТV определенный формат, своя зрительская аудитория. На «Матч ТВ» абсолютно другой формат, поскольку это спортивная тематика, другие эмоции, переживания и так далее.

Официальный голос? Безусловно, этот статус, наверное, накладывает отпечаток ответственности. Но когда ты любишь свою работу, у тебя нет ощущения из серии, что завтра — бах, тебя снимут, и ты уже будешь рангом ниже или вообще «голым королем». Если ты профессионально относишься к своей работе, тебя в случае чего пригласят на другой телеканал. Я очень рад, что работал на МТV, для меня это яркий этап в моей жизни. Я до сих пор себя чувствую не то, чтобы юнцом, скорее взрослым человеком лет на 28, хотя в реальности я куда старше. Для меня большая честь быть голосом телеканала «Матч ТВ». Я представляю самые разные соревнования, спортсменов, мировых звезд. Иногда я встречаюсь с ними. И они удивляются, что я — тот самый человек за микрофоном... В лицо ведь меня никто не знает. И слава богу: можно спокойно ходить по улицам, пойти в магазин в шлепанцах и тренировочных штанах.

Ну, наверное, те, кто ходит в «Макдоналдс», вас узнают.

Вот поэтому, когда идет рекламная кампания «Монополии», я в «Макдоналдс» не захожу. От греха подальше.

А что вас привело на «Матч ТВ»?

Это удивительная история. Один из моих продюсеров как-то раз позвонил и сказал: «Тебя хочет видеть госпожа Канделаки». Меня пригласили в «Апостол Медиа» (до февраля 2015 года Тина Канделаки возглавляла компанию. — Прим. ред.) для того, чтобы я озвучил некую закрытую конференцию. Я приехал в их студию, озвучил. Потом ко мне подошел человек: «А теперь давай на аудиенцию к Тине». Я пришел, а у нее какая-то летучка была, человек девять там сидело. Я зашел, поздоровался, и она говорит: «Господа, все свободны. А вы останьтесь».

И так получилось, что Тина Канделаки звала меня работать на нее. Предлагала неплохие деньги, но я отказался. Я аполитичный человек, а поскольку у нее все или почти все проекты тогда были политическими, я понял, что мне приходилось бы привирать.

В лицо меня никто не знает. И слава богу: я могу спокойно ходить по улицам.

Разговор с Тиной у нас был в 2013 году. Потом случилась Олимпиада. И после нее я краем уха услышал, что спортивный телеканал «Россия-2» закрывается, а на его частоту выходит новый телеканал — «Матч ТВ». У этого всего была очень хорошая пиар-кампания. Так получилось, что меня пригласили на презентацию — объявлять первых лиц «Газпром-Медиа», спортивных комментаторов, а с ними и Тину Канделаки. И вот я объявил Тину, сижу в аппаратной и вижу, как после своего выступления она сбегает со сцены и буквально несется в нашу сторону. Она, естественно, узнала голос... К тому же, когда ее объявлял, я еще немножко «добавил секса», как говорят в таких случаях. На этом в зале уже все повернулись — высматривали, откуда голос идет. Никто же не понимает, что мы в закрытой аппаратной сидим.

И вот она забегает к нам и говорит: «Айсмэн? Я так и знала. Вопрос по тебе решен. Я никого больше не буду искать, будешь официальным голосом телеканала. Надеюсь, спорт-то тебе не претит?». Я говорю: «Спорт, наоборот, только за». Она говорит: «Тогда завтра приезжаешь в офис, мы подписываем документы, и начинаешь работать». Так это и произошло.

А музыкальные передачи вы не думали вести?

Есть у меня одна затея... Я бы хотел сделать некое подобие квартирника с музыкальными баттлами, но только не в масштабах квартиры, а скорее в лофте. Мы будем приглашать не раскрученных и знаменитых людей, а тех, которые действительно хотят попробовать себя, и им не хватает «трамплина». А зрителя мы также будем знакомить с субкультурой рока.

У нас сегодня рок — это «Ленинград». А поп — это Бузова. Но это же ужас. Когда мне говорят, что Монеточка — это Анна Ахматова нашей эпохи, а Оксимирон — это Пастернак или Гумилев, я говорю: «Господа, вычеркните мой телефон у себя из смартфонов, я отказываюсь с вами говорить на подобного рода темы раз и навсегда. Никогда даже сравнения такие не делайте».

Но при этом музыкальный «наезд» («дисс») юной девочки-рэпера на конкурирующего видеоблогера за год набирает под 30 млн просмотров...

Зрителя надо воспитывать, вот в чем все дело.

Ваш основной рабочий инструмент — голос. Но это ведь огромная нагрузка на связки. Какие профилактические меры приходится применять, чтобы избежать последствий?

По профилактике могу сказать, что есть только три работающих лекарства. Первое — это молчание. Второе — это полоскание подогретым пивом. Этот фокус мне как-то показал Лев Лещенко. Был случай, когда у меня пропал голос, а как раз нужно было выходить с Марией Голубкиной на сцену. Мы вели в конном спортивном центре кубок по конкуру господина Зеленина, тогда губернатора Тверской области. И вот прямо перед началом у меня пропадает голос. Я испугался, до выхода 20 минут. И тут Лев Лещенко говорит: «Ребята, быстро бутылку пива. Подогреваем, и ты полощешь. Не надо пить, это противно, просто полощешь». Начал полоскать, и голос вернулся.

Кроме того, есть одна дыхательная техника, которую я применяю довольно редко, потому что это неприятно. Надо дышать в себя с рыком и таким образом очищать связки.

Естественно, не стоит есть орехи, лимон и все, что сушит. И пить молоко — оно обволакивает связки. А если тебе нужно с низов на верха уходить, или детей каких-то озвучивать, это мешает.

Еще для связок полезен зеленый чай — я его пью где-то около двух литров в день. Также спасают паровые бани: берешь эвкалипт, пихту, нагоняешь в ванной пар и дышишь. Из препаратов «Гомеовокс» — очень хорошая вещь, не раз помогал.

Приходится ли себя в чем-то системно ограничивать, чтобы беречь голосовой аппарат?

Не рекомендую тем, кто работает голосом, пить водку. Она очень сажает связки. Особенно нынешняя. В советскую эпоху водку гнали хорошо, а сейчас хоть и пишут про элитные сорта, выдержку, что все масла удаляются, на самом деле ничего не удаляется. Все чувствуется сразу.

При этом хоровых басов или даже солистов когда-то специально поили водкой, потому что она, дескать, делает тембр более бархатистым.

Да, это правда. Но зато с верхами ты не сможешь сделать уже ничего. Водка сажает голос моментально, две-три стопки, и все, до свидания. Поэтому тем, кто работает голосом, водка не рекомендуется вовсе.

Расскажите про рекламу «Макдоналдс / Хасбро»?

Это было какое-то схождение очень многих людей и многих случайностей. Режиссером был мой давний хороший друг Тигран Бежанов. Невероятный трудяга и безумно талантливый. К съемкам рекламного ролика он всегда подходит так, чтобы получился мини-фильм. И он мне говорит: «Будет жестко, съемки 3 дня по 18 часов каждый день». Это, конечно, тяжело. Когда тебе 20 лет, ты месяц можешь в таком режиме жить, а сейчас уже все намного сложнее.

Я приехал после футбола — 2–3 раза в неделю играю, — мне звонит Тигран и говорит, что проходит кастинг, и ищут неординарного героя на роль в сьемках рекламы Макдоналдс. И вот представьте: после рабочего дня и футбола в довесок, в 01.00 ночи, абсолютно измочаленный, засовываю свое тело в костюм — хотя желания никакого, но для кадра необходимо — и начинаю пытаться играть веселого, дерзкого джентльмена. Взгляд полусумасшедшего человека, сидящего на кухне ночью, который несет веселую тираду, видно, произвел впечатление на продюсеров. И вот из пятисот человек утверждают именно меня. Честно, я не ожидал, но был счастлив. Когда Тигран Бежанов — режиссер, значит, можно играть и творить на всю катушку. На съемочной площадке сценаристы и представители продакшена «Макдоналдс» говорили, что нельзя отступать от текста и менять образ моего героя, и иногда он был сероват. Но мы все равно привносили много своего. Иногда делали технический дубль в том виде, в котором хотел заказчик, и актерский — так, как хотели мы. В итоге около 90% материала было взято из актерских дублей, потому что так живее.

Лучшее лекарство для связок — это молчание

Если режиссер дает актеру поиграть в кадре, это всегда ура. И это всегда потом отобьется сторицей. А когда тебе все говорят: «Так, текст не тот, вы переставили слова. А у нас сценарист знаете, сколько писал это?». А ты думаешь: «Господи, лучше бы он вообще не писал».

Чего бы вы никогда не стали рекламировать в принципе? Какую рекламу вы бы не стали озвучивать ни при каких обстоятельствах?

Политическую рекламу. Потому что политики почему-то только во время предвыборных кампаний тянутся к народу, дают много-много обещаний. А когда все заканчивается, и главный герой влезает на Олимп, почему-то свои обещания он держит с точностью до наоборот. Забывает обо всем и обо всех, и не видно, чтобы он где-то в глубинке помогал людям.

Мне говорят: «А ты порно озвучил бы?». Я отвечаю: «Если бы хорошо заплатили, озвучил бы». По крайней мере, так я бы не нанес никому урона. А с политикой... Я не понимаю, чем люди там занимаются. Собирают какие-то круглые столы, квадратные столы, в ООН заседают. Вроде и взрослые люди, а рассуждают, как дети. Или играют в какую-то игру, получая за это безумные деньги.

Скажите, если бы вдруг случилось что-нибудь, и вы бы вдруг решили поменять сферу деятельности, то в каком бы направлении двинулись?

Я думаю, что сразу в двух. Во-первых, я бы попытался создать футбольную школу. Причем не для детей богатых родителей, а для незажиточных ребят с нашего двора или даже мальчишек из детдомов. Мы с друзьями поддерживаем несколько детских домов, и я периодически туда езжу сам. Вот среди них я бы набрал, наверное, учеников в школу. Причем так, чтобы они смогли пойти дальше в спорт. И не ради денег, хотя мы все понимаем, что спорт сейчас — это взятки и коррупция. Увы и ах.

Ну, а второе направление — открыл бы очень хороший музыкальный бар. Где сам был бы и шеф-поваром, и арт-директором. Приводил туда музыкантов, даже уличных. Сегодня людям дали возможность официально играть на станциях метрополитена и в переходах, и я могу сказать, что там выступает очень много талантливых людей, о которых никто ничего не слышал. Я, например, видел там талантливейшего блюзмена, игравшего на уровне Гэри Мура. Причем это мультиинструменталист.

Вот таких музыкантов я бы приглашал к себе, делал бы им классный пиар, открывал бы их миру и людям. Ну и, конечно же, вкусно кормил — в конце концов, я повар по одной из профессий.

Беседу вел: Юрий Ильин