Морис Вламинк. Смотреть – хорошо, а так - нет

Это он (1876-1958) уже старый совсем сказал, за год до смерти. Конечно, в то время эти слова были жутким консерватизмом и вопиющей архаикой – в мире уже концептуализм сгущается, а он современных художников на пленер зовет. Но ведь 81 год был человеку. А в молодости-то он ого-го был. Герой! Можно сказать, авангардист №1а. Все-таки это он с Дереном фовизм придумал*.

Художественного образования Вламинк не получил, чем всегда гордился. Так, немного поучился в детстве у местного – в Везине – художника. Был Вламинк сильным, здоровенным мужиком, культивировал естественность чувств, интуицию и антиинтеллектуализм: «моя нога не переступала порога Лувра», надо сжечь Школу изящных искусств «с ее кобальтом и вермильенами». В юности был велогонщиком, зарабатывал участием в силовых ярмарочных аттракционах и бильярдом. При этом писал романы, эротические рассказы, играл на скрипочке в цыганском оркестре и даже давал уроки музыки. Такой вот размашистый был человек.

В самом конце XIX века увлекся, как говорят в таких случаях, живописью. И, странное для начинающего дилетанта дело – сразу современной. А дальше начались удивительные вещи.

В 1900 году Вламинк попал в ж/д-происшествие – что-то там поломалось в поезде, в котором он ехал. Пришлось шлепать до ближайшей станции пешком. По дороге он познакомился с одним из попутчиков – тот тоже оказался художником, и звали его Андре Дерен. Еще Вламинк узнал, оба они живут в Шату, что новый знакомый тоже очень критически относится к мэйнстримовской живописи и что ему тоже очень нравится Ван Гог. Кончилось тем, что между молодыми людьми возникла первоначальная симпатия, переросшая в дружбу на всю жизнь**. Они сняли общую мастерскую и стали называться «школа Шату». Картинки у Вламинка тогда были такие:

Мужчина с трубкой

В баре

Видно, в общем, что человек Ван Гога действительно любил – очень экспрессивный мазок, особенно, в первой картинке.

А поработав, они гуляли по пляжу и все говорили, говорили… И все об искусстве, Ван Гоге и о том, что с живописью надо что-то уже делать, ибо больше так уже нельзя. Вламинк упирал на цвет и экспрессию. Дерен слушал. Думал. Потом согласился и облек вламинковы сумбурные размышления в концепцию – он-то и учился, и был интеллектуалом. Так состоялось то, что теперь называется «первым разговором фовизма»: «От случайной встречи моей с Дереном родился фовизм», - вспоминал потом Вламинк.

Портрет Дерена

Ну, а дальше они познакомились с Матиссом, показали ему все свое, и Матисс пригласил их в группу своих единомышленников. В 1905 году эта совокупная банда выставилась на Осеннем салоне, произвела фурор и получила свое название – фовисты.

Ругали их, конечно, жутко. Поскольку самым диким из всех диких был Вламинк,

Садовник

его ругали особенно. Типа того, что Вламинк, гад такой, делает из краски шарики, а потом кидается ими в холст***. Но Вламинку все это нравилось – и живопись, которую он делал, и критика консерваторов/профанов, которая заводила его брутальный темперамент.

Пейзаж с красными деревьями

Действительно, с точки зрения, находящейся в 1905 году – вакханалия. Т.е. вангоговского мазка уже нет, в этом смысле Вламинк не то, чтобы поуспокоился, а наоборот. У Ван Гога мазок был системным, он им за счет этой системности строил форму. У Вламинка мазок стал нервным и хаотичным****. Но форму, парадоксальным образом, он тоже строит. Добавилось еще предельное буйство цвета, чистого, локального и контрастного. Собственно, цвет – это главная или даже единственная характеристика работ Вламинка того времени. Там же больше ничего нет. Ни света, ни пространства, ни светотеневой моделировки. Собственно, такова и была концепция.

Цирк

Ресторан в Бужевале

При всем при том, что фовизм был позитивным течением, в живописи Вламинка есть какая-то нервозность и легкая дисгармония на уровне тревожности.

Баржи на Сене

Это, конечно, не одновременный германский экспрессионизм и даже не Руо, которого можно назвать французским экспрессионистом, но это и не гармоничность Матисса, скажем. Слишком уж витальным персонажем был Вламинк*****. Что, согласитесь, предполагает некоторую внутреннюю тревожность.

Время, между тем, текло быстро. Осел на постоянной основе в Париже Пикассо. В 1907 году была показана большая выставка Сезанна, фундаментально перепахавшая многих. Начинался, короче, кубизм.

«Авиньонские девицы» Пикассо произвели на заинтересованную публику шокирующее впечатление. «Когда-нибудь мы найдем Пабло висящим за ширмой», - это была реакция как раз Вламинка. Но, постепенно, народ в кубизм втянулся, в том числе и Вламинк.

Натюрморт с медным кубком

Натюрморт с ножом

Хотя, конечно, нельзя сказать, что втянулся Вламинк полноценно. Ни тебе характерной расчлененки, ни классической трехцветки. Кубизм по нему прошелся, конечно, но, скорее, в качестве выводов из Сезанна. Т.е. Сезанн тут все-таки на первом месте.

Пейзаж в Босе

Дом на берегу реки

Видно, как по-сезанновски Вламинк строит, скажем, пространство, которого у него раньше просто не было – всю его глубину он разбивает на последовательно расположенные планы, каждый из которых обозначен четкими ориентирами – деревом, домом и т.д. Никакой, естественно, воздушной перспективы – не то время настало. Успокоился и безумный вламинковский мазок – он стал практически скуп. Т.е. Сезанн как-то рационализировал Вламинка. А то, что он, Вламинк, не стал полноценным кубистом – так душа не приняла, в кубизме уж слишком сильная рационализация была******. А может, тут сыграла роль и ревность – в кубизме-то он первым не был. В общем, получалось так:

Деревня на реке

Во время Первой мировой войны Вламинк работал токарем. Это – просто факт.

В 1920-е гг. Вламинк без напряжения, логично встраивается в общий тренд авангардизма – в неоклассику.

Пейзаж после дождя

Пейзаж в Овере

Это, конечно, скупая для его диапазона страстей живопись. Композиция достаточно сложна и жестко сконструирована. Цвета – сдержаны. Вламинк позволяет себе только редкий цветовой акцент типа крыши во второй картинке. Буйство сохранилось лишь в мазке, но и там страсть локализована – мазки теперь уже не организуют все пространство картины, они локальны, и их энергии отведен небольшой участок холста, где они себя вовсю и проявляют. Даже, страшно сказать, валеры, т.е. оттенки одного цвета, попадаются. Скажи об этой его мрачной перспективе Вламинку году в 1904, он бы резко в сюрляк нарезал, я думаю.

Время, вообще, было мрачное (как красиво я связал, а?). Ведь наступила Вторая мировая война. И во время оккупации Вламинк показал себя нехорошо. Хрен бы с ним, что при немцах он стал необычайно моден и выставочно-продавательская его деятельность была крайне интенсивна – как говорил современник, Вламинк был в каждой витрине. Можно простить ему поездку в Германию в 1941 году вместе с Дереном, Фриезом, Ван Донгеном, Кокто и прочими по приглашению Брекера – они, в том числе, хотели освободить французских художников и студентов художественных институтов, которых война застала в Германии и которые оказались в тюрьмах и лагерях. Но вот то, что в 1942 году Вламинк, видимо, все-таки, дав выход своей ревности к Пикассо, выступил против него в печати, пишучи, что тот завел кубизм в тупик, что «он довел живопись до вырождения, до бессилия, до смерти», что «Пикассо сам является воплощенным бессилием в образе человека» - это, конечно, полный шандец и подлость*******. Ответить-то Пикассо ему не мог – он жил в Париже нелегально. «Герника», то, се. И Вламинк об этом знал. Дискуссия находилась уже не в пространстве современного искусства.

После войны Вламинку было предъявлено обвинение в коллаборационизме, но потом его сняли. А в 1954 году он представлял Францию на биеннале в Венеции. Ну и бог с ним, все равно он через четыре года умер.

Бонус

В этот раз его нет. Нужно же как-то наказать Вламинка за его подлости во время оккупации. Могу только сказать, что его работы стали совершенно тончайшими, в них наступила полная свобода, когда старый, не впавший в самоповторение или маразм мастер уже не парится, как что сделать, а, умея делать все, не связанный ни с какой традицией, ни с каким направлением и, вообще, ни с какими обязательствами перед кем бы то ни было, красит так, как ему угодно. И получаются офигенные вещи. Я это косноязычно довольно донес. Послушайте последние альбомы Боба Дилана, и вы поймете, о чем я хотел, но не смог сказать.

Дорога

Не удержался. Одна из последних работ Вламинка.

* Я уже об этом говорил, но проклятая корректность требует сделать это опять. Короче, Матисс впоследствии вспоминал, что когда увидел работы Вламинка и Дерена году в 1901-1902, то особенного впечатления они на него не произвели – он все это начал делать на пару лет раньше. Так что тут есть, конечно, неясности относительно приоритета.

**Трагически оборвалась в 1920-е гг. из-за глупой ссоры. Так бывает. По себе знаю.

*** А что, нормальная практика для абстрактного экспрессионизма. Они там еще из ружья краской стреляли.

**** Но выдавливали краску из тюбиков прямо на холст оба. И пальцами ее размазывали тоже. Впрочем, последнее себе позволял еще старый Тициан.

***** Периодически Вламинк, Дерен и Аполлинер устраивали соревнования, кто больше съест. Нужно было есть из меню все подряд, начиная с закусок и заканчивая десертом. Потом – по-новой. Тот, кто ломался, оплачивал счет.

****** Пикассо, на самом деле, был гораздо более неистов. Притом, что был одним из создателей кубизма. Его этот кубизм, конечно, предельно рационалистичен, но там сидит дьявол. Как в творчестве Леверкюна из «Доктора Фаустуса», который я сейчас снова читаю. Но такая трансформация рационализма в полную дьявольщину для Пикассо была доступна – он был настоящий испанец. А Вламинку – нет. Вламинк не был дьяволом. Он был в этой парадигме – чертякой. Кроме того, если Вламинк – герой, то Пикассо – супергерой. О сочетании дьявольщины с сумрачным немецким гением и о различиях этого сочетания с испанской аналогичной парой рассуждать не буду. Не об этом же речь.

******* Когда завели дело на Авдея Тер-Оганяна, некоторые из его близких знакомых по цеху говорили, что за такие вещи, которые он сделал, нужно сажать.

Автор: Вадим Кругликов